Кожаная куртка H&M, джинсы Edwin (Fott), свитер Fjallraven (Fott)
Сегодня на ТНТ премьера – первый киносериал телеканала «Закон каменных джунглей». Создатели уверяют: завтра о его героях заговорят все. Мы решили начать уже сейчас.
Актера Александра Петрова (26) ты видела в многосерийных фильмах «Пока цветет папоротник» и «Обнимая небо», в романтической комедии «Привычка расставаться» и в третьей части «Любовь в большом городе», через пару месяцев − в премьере Первого канала «Фарца», чуть позже – в кинотеатрах в третьей части «Неуловимых», а сегодня − на ТНТ в «Законе каменных джунглей».
Помню нашу первую встречу. В Барнауле, в центре города, взъерошенный парень вальяжно шествовал на съемочную площадку сериала «Пока цветет папоротник» к режиссеру Евгению Бедареву (40): белая рубашка с расстегнутыми манжетами, одна штанина подвернута, в руке сигарета. Выяснилось: актер Саша Петров − главный герой. Я подумала тогда, что намаюсь с интервью (а я работала над фильмом о фильме) – так самоуверенно он выглядел. Это потом оказалось, что Саша смеется громче всех в компании, когда ему смешно, работать может по 20 часов, каждую реплику переписывает в специальную тетрадь – так учит роль, может до утра танцевать в третьеразрядном клубе со всей группой, презирая киношное деление на касты. Это горючий сплав: в нем удивительно сочетаются и дворовое детство в родном Переславле-Залесском, и «пацанские» принципы, и лоск, и умение работать на нерве – мощно и пронзительно, и нежелание идти с толпой, и преданность делу и людям – это представитель нового поколения актеров, честных, без фантиков и налета тусовки. Во время интервью он постоянно курит, так же взъерошен, как тогда, и взгляд тот же – с прищуром, и смеется на весь зал, только одет уже во все черное, но с тем же прицелом – не как все: он любит куртки асимметричного кроя, носит пиджаки со спортивными штанами и военными ботинками. И разговор у нас, как всегда, без купюр – с матом и шутками, ужимки и расчет – не его история.
КОРОТКО
Родился в 1989 году в Переславле-Залесском. Бросил классический университет и уехал в Москву. Поступил в ГИТИС в мастерскую Леонида Хейфеца (80). Служит в Театре имени Ермоловой под руководством Олега Меньшикова (54).
О «ЗАКОНЕ КАМЕННЫХ ДЖУНГЛЕЙ»
Это будет бомба! Всего восемь серий – а работали над ними почти три года. Для нашего кино − случай уникальный, двенадцатисерийку не самого плохого качества обычно год делают, не больше. Я подключился ближе к финалу: мой герой Вадик появляется периодически – в паре эпизодов каждой серии. Он реально сумасшедший. Какой сюжет? У нас слоган такой: кино о гангстерах в эпоху хипстеров. В общем, есть компания друзей, и все у них закрутилось из-за какой-то мелочи, ерунды – дебильно, как в жизни и бывает. Это любимый прием Тарантино (51), братьев Коэн, Гая Риччи (46) – мы им активно приветы передаем, внедряем какие-то узнаваемые моменты их фильмов. Ну и звучит неплохо − «киносериал». ТНТ делает на это ставку, не просто сериал, не мыло, не ситком – а все по законам кино.
ПРО «ВИШНЕВЫЙ САД»
Я играю Лопахина в «Вишневом саде» в постановке Владимира Мирзоева (57). В Театре Пушкина. Раневскую играет Виктория Исакова (38) – сами понимаете, как это круто. Вообще, я актер Театра имени Ермоловой, и в России не очень принято участвовать в «чужих» проектах, но Меньшиков меня поддержал. Мирзоев долго не мог найти Лопахина, он сразу искал человека «со стороны», не включенного в жизнь «Пушки». Лопахин ведь тоже – человек со стороны, и это такой хороший психологический ход. Им нужен был актер, чтобы и на нерве, но при этом не мямля, не рохля, ну как это назвать – найди слово. (Смеется.) Наша встреча с режиссером длилась минут 15, никаких долгих обсуждений и философских вопросов. Да и зачем что-то рассказывать, в работе все станет ясно. Мой мастер, Леонид Ефимович Хейфец, так говорит: «Вот открывается дверь, произносит человек «Здрасьте», и я уже понимаю, нужен он здесь или нет». Это ведь не про внешний образ, а про энергию, которая идет от человека. И я в этом тоже ни разу не ошибался. Интуиция меня не подводит. И я сразу понял после встречи с Мирзоевым и Писаревым (42) (художественный руководитель Театра имени Пушкина. – Прим. ред.), что будет интересно. Отзывы о спектакле неоднозначные. И восторженные, и гневные. Есть такие, которые задевают, но только плохой режиссер после премьеры бежит менять что-то в структуре спектакля. Это же была твоя придумка, твое решение, почему чье-то мнение заставляет тебя ее убрать, уничтожить? А мы работали с хорошим режиссером. И вот еще что: у нас все по Чехову.
О МЕНЬШИКОВЕ
Что я ценю в человеке его статуса – так это презрение к статусам. Он ни во что не играет – он каждый день работает. Он занимается делом. Двери в его кабинете открыты всегда. И в театре такое ощущение: ты как будто можешь все, приветствуются любые эксперименты.
О ТЕАТРЕ
Это трудно передать словами: либо чувствуешь, либо нет. Просто в какой-то момент ты понимаешь, что полностью будто вышел из себя, зашел за какую-то грань, как с телом расстался. Михаил Чехов так описывал: он однажды понял, что не контролирует своего персонажа, смотрит на него со стороны. И вот это самое крутое, что может быть в актерской профессии. Круче, чем самый звериный секс, который был за всю твою жизнь.
Майка Engineered Garments (Fott), джинсы Edwin (Fott)
О КИНО
Мне кажется, на площадке волшебство возникает, когда говорят: «Камера, мотор, начали!», когда все замирают и смотрят на тебя. (Смеется.) Хотят они этого или нет, но они сейчас должны заткнуться, потому что ты выходишь на арену. Пускай этот дубль идет 30 секунд, но сейчас никто не говорит, кроме тебя.
О САМОЛЮБИИ
Конечно, я солгу, если скажу, что ощущения кайфа от самого себя на экране не испытывал. (Смеется.) Мне кажется, он должен быть. Люди врут, когда говорят: я видел себя в кино − это такой кошмар! Если ты говоришь, что в каждом кадре великолепен – тут тоже надо задуматься. А если ты понимаешь, что, да, здесь слажал, здесь неправильно сказал, а здесь не так посмотрел, но вот тут конкретно крут, – это нормально. Начинается сцена (на премьере или где-то) – ты должен откинуться в кресле и сказать глазами всем: да, по-моему, классно! (Изображает этот взгляд и смеется.)
О СВОБОДЕ ВЫБОРА
Меня от «Елок» отговаривали и от «Любви в большом городе» тоже: попса, проходная комедия. Тебе не надо это. А почему не надо? Что мне надо, а что не надо – знаю только я, а не кто-то другой. Я могу прислушиваться к чьему-то мнению, но мой организм подскажет, хочет он этого или нет. Я не за кино, которое увидит три с половиной человека. Искусство – это то, что понятно людям. Мой мастер говорил, что режиссер должен рассказать историю, понятную всем. Есть гении, безусловно. Но это дело гениев. А твое дело – дать что-то, чтобы кто-то засмеялся или заплакал. И обе эти комедии как раз для того и созданы: чтобы ненадолго, на пару часов, но тебе стало хорошо. В сущности, неважно, какое кино – фестивальное или массовое, нравится роль – иди и снимайся. А если ты считаешь себя таким офигенным, так это масонством попахивает: закрытая группа людей, которая снимает артхаусное кино, которая его смотрит и в нем играет… это мазохизм. Ты для кого работаешь? Для людей, чтобы они приходили и плакали или смеялись. Роберт Дауни-младший (49) сказал как-то: «Я понял, что «Железного человека» посмотрят миллионы людей. И решил согласиться!»
Майка Engineered Garments (Fott), джинсы Edwin (Fott), кеды New Balance, свитер Folk (Fott)
О ЛЮБИМЫХ ФИЛЬМАХ
Я «Титаник» могу пересматривать, «Остров проклятых», «Брат», «Брат-2», «Война». А режиссеры любимые: Балабанов (54), Скорсезе (72), Тарантино (51), Аронофски (46), Гас Ван Сент (62). Сейчас почему-то пришло в голову имя Мик Джаггер (71) – прекрасная просто у чувака фамилия.
О СЕБЕ
Главный принцип прост: оставаться собой в любых ситуациях. По крайней мере, пытаться. Потому что всем ведь понятно: мы носим маски, ими удобно пользоваться – так природа организовала, и именно поэтому оставаться собой – это самое трудное и самое главное. А отсюда следующее: стараться не врать, самому себе или кому-то. Это непросто, и правда иногда никому не нужна, но мне кажется, в ней сила. Пускай она будет такой, какая есть. Это начинается с кафе, где могут спросить, понравилось ли вам блюдо. И ты можешь сказать: да, понравилось. Скажи честно: вы знаете – полное г…! Ты можешь обидеть человека чем-то, но это будет честно. Конечно, я вру, как и все мы. Но опять же все это непросто. Я стремлюсь к внутренней свободе, чтобы внутри себя чувствовать, что я сам принимаю решения, а не кто-то за меня. Если ты ошибся, то это должна быть именно твоя ошибка – и тогда это развитие. А если есть кого винить, советчика какого-нибудь, то ты автоматически скинешь на него ответственность – и тогда это разрушение. Так что лучше ни с кем не советоваться, понимать: решение за тобой.
О ПОМОЩИ
Берегу в себе доброту и сопереживание – желание помогать. Если есть возможность – помогай, неважно в чем. Можешь в метро коляску или сумку перенести или даже денег дать, не прося ничего взамен. Или, придя в храм, оставить какую-то сумму, на которую ты сейчас рассчитываешь. Щедрость и доброта очищают разум. Прежде чем очиститься, надо от многого отказаться – в том числе и от денег. Деньги – неотъемлемая часть жизни, они необходимы, но они не должны быть выше тебя и этих детских качеств – щедрости и доброты.
Майка Engineered Garments (Fott), джинсы Edwin (Fott), кеды New Balance, рубашка Fjallraven (Fott)
О ПРИВЫЧКАХ
Люблю баню. Это я еще на съемках «Папоротника» на Алтае понял. Растворяет плохие мысли. Если еще попадаешь в компанию хороших банщиков, когда тебя могут хорошо пропарить, чтоб ты терпел и орал, тогда дурь уходит, вместе с болью, вместе с потом. Ты очищаешься.
Мне нравятся вечера, когда ты можешь посидеть с друзьями, ругаться матом, ржать – и не надо за что-то прятаться и показывать, какой ты хороший и классный. Ты ржешь, потому что тебе так нравится, грустишь, потому что так чувствуешь. Это и в футболе так. Ты отвлекаешься от жизни и проблем – но остаешься самим собой. Потому что ты есть здесь и сейчас, ты такой, какой ты есть, ты не можешь быть другим, ты умеешь играть настолько, насколько умеешь.
О ДЕТСТВЕ
Я мог пойти по пути дворового пацана. В Переславле-Залесском ведь все было конкретно – разделение на районы, чужая территория. Но я попал в театральную студию. И мне показалось, что этот мир ярче и интереснее. Я также сидел и пил пиво в подъезде, но с разговорами о театральной студии. Так и было, правда: разговаривали нормальным человеческим матерным языком, но о театре. (Смеется.) Вероника Алексеевна, мой педагог, дала понять, что есть еще и другие миры, в которые ты можешь зайти, все двери открыты. И я понял, что у меня много путей, и это интереснее, чем выяснять, в чьем районе можно ходить, а в чьем нельзя.
О СТИЛЕ
Раньше я плевал с высокой башни на свой внешний вид. Сейчас обращаю внимание – никак вот Дашке (девушка Саши. – Прим. ред.) не решусь сказать про крем для лица, что нужно бы мне запастись. Представляешь, недавно понял, что про это думаю. С другой стороны, ты же в магазине мятые персики не покупаешь, ты возьмешь классные персики – так и актер должен быть ничего.
Стиль у меня свободный, раздолбайский. Он, может быть, не так привлекателен, но зато он удобен моей душе. Если меня что-то не устраивает, могу целый день думать: твою дивизию – не те ботинки надел. И неважно, что я делаю – в «Беловодье» (вторая часть «Пока цветет папоротник». − Прим. ред.) снимаюсь и мир спасаю или играю любовь, − все равно мысль придет про ботинки: надо было другие надеть! И это правда жизни, которую надо признать. Факт. Чего врать-то?