Марина Ким: «Работа на телевидении - это наркотик»

Бомбер, Monki; рубашка, Michael Kors (ЦУМ); козырек (собственность стилиста). Брюки и топ (ЦУМ); козырек,  Eric Javits (ЦУМ); сандали, Marni

Марина Ким − одна из самых красивых телеведущих нашей страны, девушка, которая прошла нелегкий путь от стажера на РБК до ведущей «Доброго утра» на главном канале страны − Первом. Когда общаешься с Мариной, заряжаешься ее уверенностью в себе и понимаешь, что нет ничего невозможного, а все главные преграды только у нас в голове. Для меня это интервью особенное, так как я безумно люблю телевидение и мне было очень интересно узнать, сколько подводных камней скрыто в работе ведущего новостей, возможно ли совмещать карьеру на телевидении и личную жизнь и в чем отличие работы на Первом и канале Россия. Надеюсь, и ты откроешь для себя много нового.

• Я родом из Санкт-Петербурга. Два курса отучилась в СПБГУ на факультете международных отношений, а третий, четвертый и пятый курсы – в МГИМО. Папа переехал в Москву по работе, ему одному здесь было скучно, поэтому я перебралась к нему.

• Переход в другой ВУЗ был нелегким, я сдала 30 зачетов и восемь экзаменов и думала, что просто сойду с ума. Преподаватели были недовольны, говорили, что такой объем разом сдать невозможно, что так до меня делала только Ксения Собчак (33). Но я это сделала.

• Первые полгода у меня был шок, потому что в Питере так не одеваются на учебу – все эти леопардовые одежды, Gucci, Chopard, Dior. Коридоры превращались в подиумы, и я не понимала, где вообще нахожусь. В Питере одеваются в цвета земли: коричневый, зеленый, болотный. В МГИМО кто богаче одет – тот и крут. Я по этим параметрам находилась где-то на периферии. (Смеется.)

• В Питере люди закрытые, злые, они снобы. А в Москве все гораздо проще. Пока жила в Санкт-Петербурге, я была дикаркой, город накладывает свой отпечаток. В Москве питерцев считают высокомерными, а они не высокомерные, они дико закомплексованные. Комплексы брошенной столицы делают из людей монстров.

• Я по жизни отличница. С детства главным для меня была учеба и занятия по хореографии. У меня почти не было друзей, потому что после хореографии я делала уроки до четырех утра. Я не могла лечь спать, если не сделано домашнее задание.

• Во время учебы в МГИМО я стала жесткой карьеристкой. Ставила себе цель: еще пару лет − и я буду министром иностранных дел. (Смеется.) На четвертом курсе я была стажером в Комитете по международным делам Совета Федерации.

Топ и юбка, Marc by Marс Jacobs (ЦУМ); кольца, KoJewerly. Кофта, Monki; юбка (ЦУМ); кольцо, KoJewerly

• Экскурсия в МИД меня расстроила. Эти бесконечные удручающие коридоры, маленькие лифты. Я боялась представить свою жизнь в этих стенах. Ведь, чтобы сделать карьеру, нужно просто жить там или иметь большие связи. Связей у меня не было. И я понимала, что мальчиков там ценят больше, а на девочек смотрят несерьезно. Это больно ударило по моему самолюбию.

• Совершенно случайно я узнала о курсах телеведущих от подруги. Взяла у нее телефон и решила пойти. Но больше месяца проучиться не смогла, потому что поняла, что курсы не стоят того. Нужно идти и пробовать себя в профессии сразу. Преподаватель по технике речи посоветовала мне пойти на РБК. Тогда это был новый развивающийся канал. Я решила попробовать. Каждый день я приходила на стажировку, писала тексты, донимала редактора с просьбами их проверить. Ему было неудобно мне отказывать, поэтому каждый раз он смотрел текст и говорил: «Приходите завтра». Так продолжалось полгода. Все это время я не получала зарплату и будто ходила в никуда. Потом подвернулся случай, и меня пустили в эфир. Это был 2005 год, я была на пятом курсе.

• Два года я работала в утреннем эфире, с пяти до девяти утра. На работу приезжала к половине четвертого. Это был большой опыт. И однажды мне удалось передать Игорю Полетаеву (38) кассету с моими записями, чтобы он показал ее руководству. Но на НТВ меня не взяли. Зато потом позвонили с телеканала Россия, была вакансия на дублирующие эфиры – это ночные эфиры, с часа ночи до девяти утра. Ты приходишь на работу в 11 вечера, а уходишь в девять утра. Эфиры были в три часа ночи, потом перерыв, во время которого ты спишь на листочке бумаги, затем с шести до девяти утра каждый час. Глаза слезятся от постоянных софитов, а тебе надо читать новости на Дальний Восток, Камчатку или Бурятию. В Москве меня вообще никто не видел. На два года я просто выпала из жизни и существовала в часовом поясе Камчатки и Лос-Анджелеса. Никому не советую! Я была в постоянной депрессии, не общалась даже с родственниками. Никакой личной жизни. Семь дней нескончаемой работы, в следующие пять дней ты должна как-то прийти в себя и снова в бой.

• От нервного перенапряжения и недосыпа я была уже синего цвета, на коже появились какие-то высыпания. Тогда я думала, что это конец. Но однажды на канале произошла ротация, начали искать новые пары ведущих. Меня посадили с Эрнестом Мацкявичюсом (46) в прайм-тайм. Мне тогда было 24 года, и я вела «Вести», главный выпуск страны в 20:00! Я была на седьмом небе от счастья. Ведь, чтобы такого добиться, нужно отработать на канале чуть ли не 15−20 лет. Мне выпала прекрасная возможность!

Топ и юбка, JW Anderson (ЦУМ); туфли, Stuart Weitzman. Брюки и топ (ЦУМ); козырек,  Eric Javits (ЦУМ); сандали, Marni

• Многим интересно, что происходит за кадром. Есть бригада, которая готовит тебе новости. Ты этой бригадой руководишь на правах ведущего. Тексты нужно успеть проверить, потому что редакторы иногда допускают ошибки, они могут написать такое, за что тебя потом уволят. Редакторов необходимо контролировать, поэтому ведущий – это и менеджерская работа. Также проводятся «летучки», где обсуждаются планы на неделю вперед: куда мы отправляем корреспондентов, о чем говорим и т.д. Но такие летучки не очень помогают, потому что в понедельник все кардинально меняется: что-то отменили, что-то прибавили. Даже когда садишься в эфир, говоришь одно, и понимаешь, что следующая подводка будет о втором, а потом пойдет новость о третьем. Все это только в голове, и нет помощников. Все зависит от тебя.

• Работа на телевидении – это стресс 24 часа в сутки, но при этом получаешь такой драйв. И ты подсаживаешься на это, как наркоман. Потому что после рабочей недели следуют несколько выходных дней, когда ты слоняешься без дела и понимаешь, что тебе скучно.

• Я проработала в «Вестях» семь лет. До восьмого месяца беременности я была полноценным сотрудником, с большим животом брала интервью у Собянина (56) для своей программы «Неделя в городе». А потом улетела в Лос-Анджелес. Своя программа, это, конечно, круто, но работы при этом столько, что вообще не остается свободного времени. Я устала тянуть на себе все это и ушла в программу «Доброе утро» на Первом канале, в которой работаю по сей день.

• В новостях работать очень трудно. А когда у меня появился ребенок, я поняла, что не хочу больше этим заниматься. Я приходила бы домой уставшая и расстроенная из-за ситуации на Украине, например. А ребенок все чувствует. Я не хочу, чтобы он видел меня грустной и перенимал это настроение.

Кофта, 12Storeez; юбка, Marc by Marc Jacobs (ЦУМ); обувь, Asos; очки, Marni. Топ и шорты, Tommy Hilfiger; пальто, Monki; туфли, Stuart Weitzman

• Мне нравится, как делал новости, программы и фильмы Леонид Парфенов (55), но я понимаю, что сейчас так уже не делают и глупо его копировать. Еще мне нравилась Опра Уинфри (61), но ее манера ведения программы также устарела. Я считаю, что «Вечерний Ургант» − это визитная карточка Первого канала, очень креативно и актуально, они молодцы.

• У меня начался другой период в жизни. Появилось больше времени на себя. Я как будто наконец зажила. На Первом канале совсем другая стилистика. Я привыкла к форс-мажорным эфирам, когда нужно дать всем пинка, чтобы началась интенсивная работа. А здесь все так спокойно, никто не торопится, кадр выстраивают не за минуту, а за 40. Все улыбаются, все расслаблены. В новостях это вообще немыслимо, поэтому мне первое время было непривычно. (Смеется.)

• На Первом канале у меня совсем другой рабочий график, и в принципе мы все друг под друга подстраиваемся. С пяти до семи утра мы работаем в «Останкино», потом с семи до девяти − в передвижной телевизионной студии. На самом деле мы приходим на работу в три часа дня, записываем интервью с гостями, которые не могут прийти в прямой эфир. С девяти вечера до часа ночи у нас прямой эфир на Дальний Восток. С часа ночи до четырех утра есть время на беспокойный сон, за которым следует грим, и в пять утра мы уже снова в прямом эфире. Сплю я в «Останкино». У меня там есть раскладушка, тапочки и постельное белье. Но там невозможно спать, потому что по коридору постоянно кто-то бегает из передачи «Вечерний Ургант». (Смеется.)

• Каждый собеседник интересен по-своему. Но особенно мне дорого интервью с Николаем Расторгуевым (58). Его песни – это песни моего детства. «Ночь яблоком стучит в окно», я рыдала под эту песню в 13 лет, когда любила какого-то мальчика. Мы с Николаем разговаривали о блинах, Масленице, и он открылся с совершенно новой стороны. Я спросила тогда его: «Какая песня у Вас сейчас звучит в голове?» Он начал напевать ту самую «Ночь яблоком стучит в окно». Я заплакала.

• Говорят, что на телевидении все делают карьеру через постель. К моему сожалению, все оказалось не так. (Смеется.) Всего надо добиваться самой. Поэтому тем, кто хочет связать свою жизнь с телевидением, я советую быть настойчивыми. Настойчивость, упорство – то, без чего не обойтись в этом деле. И не слушайте людей, которые говорят, что ничего не получится, что ты ничего не знаешь. Если так говорят, значит, все получится. Главное – не сдаваться!

Фото: Дмитрий Роллинс. Стиль: Анна Астраханцева. Прически и макияж: Евгения Ленц