Пять лет назад мой друг, актер Саша Петров, начал работать в Театре имени Ермоловой под руководством Олега Меньшикова, и я пытала его: ну какой он в реальной жизни? Как разговаривает? Как ведет дела? Как ругает? А как хвалит? Петров только смеялся: «Да классный он, классный!»
А потом, три года назад, когда Саша начал сниматься у Федора Бондарчука в «Притяжении», я измучила его вопросами, как работает Бондарчук. И, честно говоря, лучше, чем Саша, Федора Сергеевича никто не смог охарактеризовать: «Вот он заходит в комнату, и пространство меняется, как будто молекулы начинают двигаться по-другому». Тогда я загадала, что хочу работать с Бондарчуком и Меньшиковым.
И – невероятно, но факт – в 2018-м оказалась на съемочной площадке нового фильма Федора Бондарчука «Вторжение» вторым режиссером второго юнита (часть группы, которая отвечает за съемки экшен-сцен. – Прим. ред.). А значит, смогла поработать и с Федором Сергеевичем, и с Олегом Евгеньевичем, потому что народный артист Российской Федерации Меньшиков сыграл во «Вторжении» одну из главных ролей.
И вот, «Вторжение» идет в кино с 1 января, я уже посмотрела его с мамой, поревела над судьбами героев и над тем, что отрезок жизни под названием «Съемки «Вторжения»» теперь уже все… точно закончился.
Вспомнить есть что: мы на всю ночь перекрыли один из переулков в центре Москвы, разыгрывали погоню на недостроенной трассе, летали на два дня в Калининград и в шторм снимали одну из первых сцен фильма.
Титры идут 13 минут (кстати, под трек Билли Айлиш), а это сами представьте сколько сотен людей со всего мира, работавших над тем, чтобы фильм состоялся и мы узнали, как же живет девочка Юля (Ира Старшенбаум), потерявшая три года назад любовь (пришельца Хэкона — Риналь Мухаметов), но получившая какую-то неведомую силу взамен. Ее отец, генерал-лейтенант Лебедев (Олег Меньшиков), руководит исследованиями над собственной дочерью, ну а Артем (Саша Петров) становится способом манипулировать Юлей.
А еще вся огромная команда поразмышляла над тем, во что же превратят наши жизни доступные и вроде как полезные технологии, кому мы доверяем информацию о себе, как обернется то, что каждый вздох фиксируем теперь в социальных сетях, и сможет ли искусственный разум вытеснить человека.
«Это кино не про неведомое будущее, это кино про завтра, ну максимум послезавтра, – говорит Федор Бондарчук. – Запустят суперкомпьютер, и жизнь изменится в один миг. И все случится уже при нас».
Ему это ужасно интересно: Федор Сергеевич изучает проекты Илона Маска, гипотезы Стивена Хокинга (недаром именно его цитату выбрали эпиграфом фильма) и перспективы искусственного интеллекта. «Инопланетяне… безусловно, существуют», – улыбается Бондарчук.
Мы стоим на крыше высотки под какими-то антеннами – хотели снять двух легендарных людей, этаких суперменов российского кинематографа, обозревающими город. Но все заволокло туманом, и задумка провалилась, о чем я печально доложила Федору Сергеевичу.
«Да ты что, ты вокруг посмотри! Это же мечта кинематографиста (Бондарчук принципиально не употребляет уничижительное «киношника». – Прим. ред.): какой свет!» У него потрясающая способность радоваться мелочам, как ребенок.
«Он же как сумасшедший носился с этим проектом, – рассказывает народный артист России Олег Меньшиков. – А когда человек так одержим, как ему не поверить».
Да, Федор Сергеевич умеет вести за собой, умеет хвалить, громко, со вкусом. Вот смотрит сейчас фотографии и заключает: «Ну все, там все было! Ну отлично же! По домам!» Правда, ругает он тоже громко, да так, что хочется провалиться под землю. Наверное, поэтому с ним в команде только лучшие, которые точно не подведут.
Весь надводно-подводный размах (а во «Вторжении» топит Москву) снимали в Будапеште, на студии под открытым небом, где до нашей команды трудилась съемочная группа «Терминатора», а после – Дени Вильнев.
«Моя любимая история из будапештского съемочного периода, – смеется Бондарчук, – когда мы все собрались и с восторгом разглядывали огромный подъемный кран, который должен был поднять нашу декорацию. «Классный кран, здоровый такой, точно декорацию поднимет», – говорим. «Нет, –отвечают венгры, – это кран, который будет собирать ваш кран»».
Размах в этом фильме в каждом кадре. И вода настоящая, и крышу девятиэтажного дома строили в натуральную величину, и Камчатку снимали на Камчатке, а не на хромакее (полотно, которое позволяет дорисовывать объекты).
«Надо было видеть лица Федора Сергеевича и Олега Евгеньевича, – рассказывает исполнительница главной роли в фильме «Вторжение» Ира Старшенбаум, – когда они поняли, что ночевать вся группа будет в палатках. И они тоже».
Олег Меньшиков сдержанно улыбается: «Да нормальные были лица, зато такой красоты, как на Камчатке, я нигде не видел. И ни один телефон это не передаст. И, если б не Федор Сергеевич, не знаю, побывал бы я там когда-нибудь. А ему я полностью доверяю».
Бондарчук тем временем признается, что боялся звонить Меньшикову и предлагать роль: «Конечно, боялся! Потому что сыграть отца Юли Лебедевой мог только Олег Евгеньевич. И если бы он отказался, ну не знаю, что бы я делал. Ты же видела, как он развернулся во «Вторжении», тема отцов и детей, отношений генерала-лейтенанта Лебедева и дочери Юли стала одной из главных в фильме».
Это правда: на фоне драк, погонь и грозящей миру катастрофы разворачивается драма отношений отца и дочери, драма выбора между счастьем и долгом. Потому, наверное, и весь кастинг фильма, и весь его авторский состав, да и все продюсеры на вопрос, о чем это кино, отвечают в один голос: «О любви!»
«Все просто, – улыбается Бондарчук, – бог есть любовь… Ой, ну что ты меня заставляешь какие-то пафосные вещи говорить! Не хочу. Пусть зритель сам все увидит».