Искусство в большом городе: интервью с режиссером и основательницей модельного агентства Lumpen Авдотьей Александровой

Ведущий слоган последних лет гласит: it’s not a men’s world anymore, что в переводе означает «этот мир больше не принадлежит мужчинам». С каждым годом появляется все больше сильных и бескомпромиссных женщин-управленцев. И индустрия искусства не исключение. Его представительницы вдохновляют своими историями и масштабными проектами, а мы через них вдохновляем тебя.

Мы решили взять на себя «просветительскую» инициативу и запустили рубрику «Искусство в большом городе», в которой будем знакомить тебя с главными представительницами арт-индустрии: от художниц до режиссеров, от коллекционеров до директоров музеев. Сегодня нашей героиней стала Авдотья Александрова.

Многие знают ее в как основательницу модельного агентства Lumpen, которое известно не только в России, но и на Западе. Модели Lumpen ходят на показах Gucci, Comme Des Garçon и других мировых брендов. Идея в том, что в агентстве не существует никаких стереотипов по внешним признакам, его скауты расширяют наше представление о прекрасном и находят самые яркие, нестандартные и выразительные лица. 

Авдотья не только талантливый управленец, но и режиссер. В марте прошлого года на фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске она презентовала свой дебютный полнометражный фильм «Холодно», работу над которым она начала почти 10 лет назад. О художественном подходе к бизнесу Авдотья Александрова рассказала в нашем интервью.

С чего начался твой путь в искусстве?

Это как-то автоматически произошло. Обычно родители учат детей тому, что умеют сами, вот мама научила меня рисовать, а отец научил читать. В четыре года я уже читала по диагонали. Меня, кстати, это очень спасало и помогало на лекциях, уже когда я училась во ВГИКе. Изначально они отправили меня в художественный лицей МАХЛ РАХ при Суриковском институте. Очень тяжелый лицей, мы рисовали по 14 часов в день, поэтому детства никакого не было. А в какой-то момент я поняла, что у меня нет полета, присущего настоящим художникам. Я скорее ремесленник, и мне это не настолько было интересно.

А когда ты для себя осознала, что кино – это то, к чему душа лежит?

Вообще, я захотела в кино лет в девять, когда мой дедушка подарил мне цифровую видеокамеру. Я тогда начала снимать все подряд. В лицее я постоянно была с камерой. В то время я, кстати, обожала смотреть MTV, и у меня была мечта стать клипмейкером.

Несмотря на любовь к кино, учиться ты все-таки пошла на художественный факультет. Почему?

Когда я поступала, мне было всего 16 лет, и отец сказал, что меня на режиссуру не возьмут из-за возраста. Ну и добавил, что не поступлю, потому что набирает курс Сергей Соловьев, с которым он был в ссоре. Но сейчас я понимаю, что не надо было никого слушать, надо было пробовать поступить. В итоге я пошла на художественный, там была абсолютно та же программа, что и в лицее, поэтому было жутко скучно. Я постоянно уходила с занятий в курилку операторскую, сидела болтала с продюсерами и режиссёрами в столовке. Ходила вольным слушателем на операторский факультет и на лекции по мастерству к тому же Соловьеву.

Последним шестым курсом был дипломный год — на художественном факультете ты можешь не ходить на занятия, а делать дома 12 больших работ — их я сделала за три недели до защиты диплома. А весь год до этого каждые выходные снимала вечеринки, друзей на свою только что купленную первую зеркалку Canon 7D, а потом монтировала видео дома, самостоятельно освоив монтаж. Несколько видео я выложила на ютуб, их заметили Сергей Пойдо и Роман Мазуренко — они позвали меня снимать вечеринку после показа Walk Of Shame, а я напросилась к Андрею Артемову снимать и показ — мне было очень интересно, я ни разу не была на шоу. С этого момента начался мой путь в моде.

А что для тебя искусство?

Это то, чего не было, что сложно воссоздать, и в чем есть чудо. На мой взгляд, когда кино снималось на пленку, в нем было гораздо больше чуда, чем сейчас. Хотя сейчас очень много воссоздается художниками на компьютерах, но для меня это ближе к анимации.

Как вообще определить ценность искусства? Ведь каждый человек может видеть чудо абсолютно в разных вещах.

Я читала, почему одни работы художников выстреливают, а другие – нет. Это, кстати, не зависит от таланта. Художники, которые не выстрелили, могут быть гораздо талантливее тех, кого знают миллионы. Фишка в том, что о работах мы всегда узнаем через других людей, то есть успех любого художника связан с сетями вокруг него. Появляется какая-то картина, где-то выстреливает, кто-то завозит ее в галерею, она продаётся за большую сумму. В итоге художник нравится абсолютному большинству, и все ищут его работы.

Какая самая большая проблема у искусства в России?

В финансировании. У нас люди, к сожалению, вынуждены в первую очередь закрывать свои бытовые проблемы, а уже потом думать об искусстве. Это неправильное понимание, что художник должен быть бедным и голодным. Человек может что-то творить только в более-менее нормальных условиях.

А что вдохновляет тебя на создание чего-то нового?

Я очень много смотрю кино, фотографий. Мне интересны природа, какие-то новые фактуры, растения, животные. Естественно, я вдохновляюсь людьми. Но иногда мне нужно сбежать от людей, и я, конечно же, еду на природу. Природа – это основной источник вдохновения. Я в этом плане достаточно банальна.

Люди – важная часть твоего творчества. Ты постоянно ищешь интересные лица и несколько лет назад создала модельное агентство. Как-то ты сказала, что по лицу человека можно многое о нем сказать. Даже определить, насколько он талантлив?

Да. У таких людей всегда яркий, ищущий взгляд. Бывает, идешь по улице и сразу выцепляешь человека из толпы. Как правило, это оказывается талантливый человек. Это какая-то энергетическая история, но, естественно, она во внешности тоже отражается. Такие люди, как правило, более чувственные.

А как ты вообще определяешь слово «талант»?

Талант может быть в чем угодно — человек может очень талантливо водить машину или вести переговоры. Но считать гениальным, режиссера, например, нельзя, потому что кино – это коллективная работа: оператор, художник, актеры. Всё складывается, и получается гениальная история. Я считаю, что гением может быть только музыкант или художник. То есть тот, кто делает единоличный продукт.

Несколько лет назад ты говорила, что считаешь мужчин талантливее женщин. С тех пор что-то изменилось?

У меня вообще поменялось отношение к себе и к женщинам в принципе. Еще 10 лет назад у меня была внутренняя мизогиния, я не могла работать с женщинами. Изначально даже направление агентства было «мужское», я набирала своих пацанов, на которых можно положиться. Мне казалось, что на женщин нельзя положиться. Это, в принципе, осталось так: женщины чаще уходят из агентства, они могут подставить, у них бывает семь пятниц на неделе, но это нужно понимать и принимать, потому что они более чувствительны. Сейчас у меня в агентстве девочки стали больше работать, я стала наблюдать за многими женщинами режиссерами и клипмейкерами. Плюс, я поняла, что мужской талант не вечен.

В прошлом году у тебя вышел дебютный полнометражный фильм «Холодно». Ты рассказывала, что маленький мальчик в картине – это ты, а главный герой – твой отец. Как ты считаешь, может ли художник абстрагироваться от личного и создать произведение, которое не будет основываться на его жизни и пережитом опыте?

Не думаю. Сколько бы ни говорили писатели о лирическом герое, он все равно будет собран из нескольких людей, что-то от тебя, что-то от твоих близких.

В кино особенно сложно передать персонажа, если ты его не чувствуешь, если не понимаешь, какие эмоции он испытывал. У тебя обязательно должны быть похожие ситуации. Поэтому я не верю, когда в фильмах про войну играют люди, которые даже близко не знают, что это такое. И мне непонятно, когда про 90-е снимают 25-летние пацаны, которые в 90-х только родились. Мне все-таки хочется снимать про то, что я знаю. Хотя, мне было бы интересно поработать над фильмом про какого-то очень плохого человека, но я всегда пристально наблюдала за отрицательными героями и в кино и в жизни.

Сейчас мы все живем в эпоху тотальной толерантности, когда любой отступ от нормы карается очень сильно, а некоторым вообще стоит карьеры. Как ты считаешь, насколько это плохо – ограничивать человека в творчестве?

Какие-то вещи все-таки стоит ограничивать. Я считаю, что Тарковский, который убивал животных для кадра, – это просто недопустимо. Но кто-то считает, что это искусство, и им вообще неважно, что лошадь, которая упала в «Андрее Рублеве», сломала спину или, например, что в храме подожгли фрески. Мое мнение – это недопустимо в искусстве. Я никогда не пойду на убийство животного, на травмирование человека или уничтожение другого искусства ради кадра.

А что касается новых правил «Оскара», то все просто следуют определенным трендам, которые рано или поздно улягутся. Взять, например, Илью Хржановского, который начал снимать «Дау» больше 15 лет назад. Тогда в тренде было то, что сильно бьет по психике. И пока он делал картину, время сильно изменилось. Поэтому фильм не имел такого успеха сейчас, хотя работа просто феноменальная. Но сейчас я со многими вещами не согласна. Например, с тем, в каком состоянии люди находились на площадке. Сейчас многое кажется неправильным и неэтичным по отношению к человеку.

 Как ты считаешь, что самое сложное в твоей профессии?

Реализация первоначального замысла. Как говорят, есть пять фильмов: первый – тот, который у тебя в голове, второй – в сценарии, третий – тот, который снимается, четвертый – который монтируется и пятый – который люди видят. Поэтому самое сложное – сохранить то, что было в голове. То же самое можно сказать и про любой бизнес.

Как ты считаешь, может ли вообще человек выполнить работу, как задумывал, на 100%?

У меня перфекционизм и тревожность. Это две проблемы, из-за которых я никогда не буду довольна тем, что делаю, на 100 %. Кино – вообще очень сложная штука, где многое зависит не от меня. Конечно, есть такие работы, этюды или видео, которые мне нравятся на все сто, потому что я делала их быстро. Я считаю, что секрет состояния творческого потока в том, чтобы всё делать быстро. Потому что когда рассусоливаешь на несколько месяцев или лет, то произведение перестает нравиться.

В идеале кино должно сниматься за 30 смен, а не растягиваться на три года. Это просто неправильно по отношению к продукту. Возможно, если бы я выпустила фильм в 2010 году, когда мы начали его снимать, а мне было 20 лет, то решила бы, что он гениален.

У твоего творчества есть какая-то цель и понимание того, зачем ты делаешь то, что делаешь?

Цель – максимально реализовывать то, что я задумала. У меня нет желания что- то доказать миру. Я делаю все для себя, фотографирую для себя. Наверное, я в этом плане немного эгоистична. Как-то Тарантино сказал: «Если вы хотите снять фильм о том, что война – это плохо, не делайте этого. Просто скажите, что война – это плохо». У меня так же, я не хочу заниматься нравоучениями. Мне хочется воссоздавать жизнь через фотографии. Лучшее я выкладываю в Instagram, но это как дневник. Я не обращаю внимания на то, сколько у меня лайков. Для меня важно, чтобы там была хронология моей собственной жизни.

 Какие у тебя планы на будущее?

Точно второе кино. У меня еще большие планы по поводу бизнеса. Есть проекты, связанные с машинами. Я сейчас погрузилась в автомобильный мир, и мне хочется сделать глобальную вещь в этой сфере. И кстати, следующее кино тоже связано с автомобилями.

От многих людей можно услышать фразу: «В искусстве ловить нечего». Ты согласна с этим хотя бы отчасти?

Нет, не согласна. Так говорят люди, у которых не получилось, вот и всё. Любое искусство, так же как и бизнес, может сломать человека. У каждой сферы есть свои сложности. Чтобы чего-то добиться, нужно постоянно работать и не останавливаться.