Когда мы говорим «триллер», то в первую очередь вспоминаем об Альфреде Хичкоке. Он родился ровно 122 года назад, 13 августа 1899-го, в католической семье, карьеру в кино начинал с работы электриком в студии и художником в отделе рекламы, а позже стал одним из важнейших режиссеров не только XX века, но и всего кинематографа в целом, подарив миру 55 полнометражных фильмов, многие из которых и тогда, и сейчас заслуженно считаются классикой. И хотя прославился он именно благодаря мастерски созданной атмосфере тревожной неопределенности, став классиком жанра триллера, сам Альфред Хичкок признавался: «Меня пугают мои собственные фильмы. Я никогда не хожу на их просмотр и не знаю, как люди могут их выносить». В своем деле он был перфекционистом, педантом, выверяющим все до мельчайших деталей, настоящим художником. Правда, не без своих причуд.
Основоположник саспенса, отчаянный любитель блондинок (ведь их «приятнее мучить»), расчетливый гений под «броней из жира» (его собственная цитата) на самом деле был запуганным, глубоко одиноким, жестоким человеком, который любил экранизировать ужасы, но не любил говорить о семье, а свои самые гениальные работы вырастил из своих собственных детских травм. Может, поэтому и не мог их смотреть? Разбираемся, какие обиды, страхи и комплексы определили Альфреда Хичкока как культового режиссера.
Наказание = убийство
Страх быть наказанным у Альфреда Хичкока появился благодаря родителям. Глубоко верующие и строгие мать с отцом заставляли его ежедневно исповедоваться. Папа и вовсе однажды отправил пятилетнего сына в полицейский участок с письмом, после прочтения которого начальник участка запер того в камере. В записке говорилось: «Вот что происходит с непослушными мальчиками». Позже, кстати, режиссер рассказывал, что эта фраза была бы ему лучшей эпитафией (надгробная надпись), и не врал: он, пожалуй, и правда был «плохим мальчиком». Так или иначе, но история с полицией запомнилась ему надолго, а масла в огонь подлила и предстоящая школа – строгое иезуитское заведение, где дисциплину поддерживали за счет чувства страха и резиновых плеток.
Свою отдушину и «место силы» Альфред Хичкок, еще молодой, но уже запуганный, нашел в Central Criminal Court – лондонском уголовном суде, на зрительской скамье, с которой наблюдал за процессами над серийными убийцами, маньяками и другими преступниками.
Впоследствии тема судебных обвинений и несправедливо заключенных станет одной из ключевых в его творчестве, реализовавшись в фильмах «Не тот человек», «Шантаж», «Поймать вора», а то самое «шуточное» тюремное заключение ляжет в основу его «Безумия»: главного героя обвиняют в серии убийств, которых он не совершал, и приговаривают к сроку, а настоящий убийца в то же время торгует овощами на рынке. К слову, именно продавцом на базаре был отец Альфреда Хичкока.
«Не тот человек»
«Шантаж»
«Поймать вора»
«Безумие»
Альфред Хичкок à la Carte
Пожалуй, самые сложные отношения в жизни режиссера были с едой. Большую часть жизни он боролся с лишним весом, но получалось с переменным успехом: в конце 1930-х он весил около 136 килограммов, к началу 1950-х похудел до 80, а в 1969-м снова набрал до 100. В худшие времена дело доходило даже до пугающих 150 килограммов.
По словам самого Альфреда Хичкока, от еды он получал настоящее удовольствие: «Это скорее психический процесс, чем физиологический. Я жду хорошую еду гораздо больше, чем каникулы или хорошее шоу».
Пристрастие к еде появилось у него еще в детстве, а заедал он буквально все: стресс, проблемы с родителями, школой, даже комплексы из-за собственной полноты, которая, конечно, не оставалась незамеченной окружающими. Впрочем, такая отличительная черта в виде десятков лишних килограммов даже сыграла ему на руку, когда тот нацелился на Голливуд и сделал себя звездой таблоидов, выходящих с заголовками про «полного английского режиссера» и историей его первого посещения США с легендарным обедом из шести блюд (три стейка и три порции мороженого за один присест – шутка ли).
Даже большая рекламная кампания имени Альфреда Хичкока в Америке, организованная продюсером Дэвидом О. Селзником («Унесенные ветром»), была построена на весе режиссера и выглядела иногда как полноценное шоу. Например, в фотосессии для «Ребекки», первой американской работы Альфреда Хичкока, он поднимал карикатурную штангу, а подписывался «тяжеловесом в легком настроении», «стокилограммовым режиссером» и «Хичем, который любит говорить о своих фильмах и не против упоминаний своего веса». Неудивительно, что, когда Альфред Хичкок все же взялся за похудение, Дэвид О. Селзник прислал ему записку с советом «выпить хмельного».
«Внешность Альфреда Хичкока произвела большее впечатление на Голливуд, чем его репутация в Англии. Невозможно не обратить внимание – 136 килограммов при росте 170 сантиметров. Голливудский новичок стал сенсацией – с его круглым туловищем, солнечным цветом лица, раскрытыми от удивления глазами и раздутыми щеками, как будто он дует в невидимый рог. Люди реагировали на него как на диковину с парада надувных фигур», – Saturday Evening Post.
Сам он при этом рассказывал, что не может смотреть на себя в зеркало, потому что «оттуда смотрит какой-то незнакомец, который выглядит совсем не так», и глубоко оскорблялся от эпитетов «толстый», «полный», «тучный», но, как никто другой, прекрасно понимал: его внешность и стала его «личным брендом». Свой округлый силуэт Альфред Хичкок даже превратил в логотип своих фильмов.
«Если бы он не был полным, он не был бы собой. Не было бы, наверное, такой мучительной страсти, напряжения и любви к жестокости. Его внешность заставляла смотреть на женщин голодными глазами: они не обратили бы на него внимания, но он обращал внимание на них. Это было и его проклятием, и его даром», – The Sydney Morning Herald.
Еда как одна из главных составляющих жизни режиссера, конечно, нашла отражение и в его творчестве: в эпизоде сериала «Альфред Хичкок представляет» («Агнец на заклание») героиня убивает мужа с помощью замороженной бараньей ноги, а потом готовит ее в духовке, в «Веревке» обед подается на столе, в котором спрятан труп, в «Психо» главный герой говорит: «Ты ешь, как птичка», наблюдая за тем, как гостья ест сэндвич в окружении – внимание – чучел птиц, а в «Дурной славе» обойти цензурное ограничение на экранный поцелуй не дольше 3,5 секунд помогла жареная курица, на обсуждение которой прерывались главные герои (в итоге сцена длилась больше трех минут). Но самой «кулинарной» работой в фильмографии режиссера стало «Безумие»: жена вечно голодного полицейского ходит на кулинарные курсы и готовит супругу, мечтающему об обычном стейке с картошкой, изысканные блюда, только больше его раздражая, а труп обнаженной женщины в итоге прячут в мешок с картошкой. Здесь, кажется, сошлись все три излюбленные темы Альфреда Хичкока: еда, секс и смерть.
«Веревка»
«Психо»
«Дурная слава»
Любовь = смерть
Когда классику кино было 22 года, он познакомился с будущей женой – Альмой Ревиль. Она станет главной женщиной в его жизни и причиной его сильнейшей фобии – страха ее потерять. Даже предложение возлюбленной он сделает после пережитой смертельной опасности, в разгар сильного шторма. Впрочем, Альма Ревиль не давала избраннику много поводов для переживаний и заставила его понервничать в дальнейшем разве что однажды – во время родов. Тогда Альфред Хичкок, всерьез опасавшийся за жизнь жены из-за высокого процента смертности при родах, не смог справиться с паникой и сбежал из дома в ресторан напротив, вернувшись к семье только спустя сутки после рождения дочери. Его супруга позже вспоминала, что выглядел он так, будто рожал сам, а в тот самый ресторан режиссер больше никогда не возвращался, чтобы не будить воспоминания о страшном дне.
Хотя и без злополучного ресторана страх потерять жену сопровождал его все время, и Альфред Хичкок старался проводить с Альмой Ревиль практически все время. Она же искренне в него верила, была его постоянным соавтором, и за ней всегда оставалось последнее слово. Дочь пары – Патриция – вспоминала, что однажды ее отец на фоне ужаса потерять любовь всей жизни расплакался и спросил: «Какой смысл снимать кино без Альмы?»
Пожалуй, именно эта привязанность подарила Альфреду Хичкоку еще одну важную тему в его творчестве, а зрителям – целую серию его фильмов о мертвых женах: «Ребекку», «Головокружение», «Незнакомцев в поезде».
«Ребекка»
«Головокружение»
«Незнакомцы в поезде»
Вообще, Альма Ревиль была не только главной любовью Альфреда Хичкока, но и его практически единственным настоящим другом. С другими просто не «срасталось» из-за комплексов, своенравности и своего рода жестокости, которая особенно проявлялась в его странном чувстве юмора, больше пугавшем, чем смешившем, и ставшем не менее легендарным, чем он сам. Так, на съемочной площадке «39 ступеней» он ради пари приковал на ночь к камере оператора, предварительно угостив того стаканом коньяка со слабительным, дочери актрисы Типпи Хедрен («Птицы») подарил фигурку ее матери в гробу, а коллег приглашал в ресторан, где их обсыпали оскорблениями актеры, исполнявшие роли официантов.
Под самую горячую руку попадали, как правило, главные героини его фильмов: у Анни Ондры («Шантаж») он под предлогом пробы звука допытывался, хорошо ли она себя вела на неделе и спала ли с мальчиками, Вере Майлз («Не тот человек») накануне свадьбы присылал букеты роз и дикие письма, про Ингрид Бергман («Дурная слава») рассказывал, что она отказывалась выходить из его спальни без овладения ею. При этом он ни разу не спал с актрисами и оставался верным жене, насилуя окружающих разве что на площадке.
А еще Альфред Хичкок очень любил держать все под контролем и не переносил неожиданности. Он всегда носил черный костюм, еженедельно ходил на прием к врачу, не пускал незнакомцев на съемочную площадку и снимал фильм сначала в голове, уже после реализуя его в настоящей жизни вплоть до мельчайших деталей. Так, сцену убийства в «В случае убийства набирайте М» переснимали несколько дней из-за неправильного блеска ножниц, а для «Незнакомцев в поезде» режиссер лично отбирал правильно засохшие листья и мусор для сцены. Те, кто это выдерживал, правда, получали и много, и мало одновременно: из плюсов это был опыт работы с уже признанной легендой, из минусов – нервные срывы, отсутствие благодарности и безжалостная критика. Он ревновал к собственным лаврам и предпочитал ими не делиться, поэтому сценариста Майкла Хейса («Окно во двор», «Человек, который слишком много знал», «Неприятности с Гарри») называл радиодраматургом средней руки, который просто написал диалоги, композитора Бернарда Херманна («Психо», «Головокружение») самоплагиатором, а дизайнера Сола Басса, придумавшего ту самую сцену в душе в «Психо», удостоил звания «консультант». Он не стеснялся, злился, жестоко шутил и сильно любил, оставив после себя культовое наследие и неизгладимый след – как в мире кино, так и в памяти своих коллег.