Природа русского человека излишне стыдлива: Дарья Мороз о сексе в кино, работе с отцом и отношениях с бывшим мужем

Этот киносезон определенно проходит под эгидой Дарьи Мороз. Дарья на телеэкранах и стриминговых платформах, в комедиях и драмах, в таблоидах и на обложках глянца. А еще на сцене театра и громких светских мероприятиях. Два крупных проекта с участием актрисы – сериалы «Медиатор» и «Клиника счастья» (KION) – уже сейчас доступны в онлайн-кинотеатрах. Еще два (в том числе долгожданный третий сезон «Содержанок», который можно посмотреть на видеосервисе START c 10 июня) выходят в самое ближайшее время. Неудивительно, что сама Дарья называет трудоголизм своим главным качеством (как профессиональным, так и личным) и, не останавливаясь на достигнутом, подумывает переместиться из кадра в режиссерское кресло. Но если о последнем серьезно говорить еще рано, то обо всем остальном – самое время.

Поддавшись всеобщей одержимости актрисой, позвали ее на честный разговор и еще более откровенную фотосессию. А Дарья стесняться не стала (ей вообще это чувство не свойственно) и максимально искренне рассказала об интимных сценах на экране, работе с отцом на одной площадке (режиссером нового сезона «Содержанок» стал Юрий Павлович Мороз), любимых ролях и отношениях с Константином Богомоловым. 

Большинство ваших последних проектов – это сериалы, и на них сейчас многие делают ставку. Большое кино еще актуально?

Я всегда топлю за классный и качественный продукт, будь то сериал или кино, формат для меня не имеет большого значения. С появлением платформ, которые забрали на себя большую часть небанального контента (того, что не покажут по центральному ТВ), у людей в индустрии появилось гораздо больше возможностей для проявления. Это и продюсеры, которые смогли реализовать авторские проекты для широкой зрительской аудитории, и авторы, которые пишут с особым азартом, и режиссеры, которые хотят снимать нечто нестандартное.

Что касается кино, то я его честно люблю, хотя как артистка могу сказать, что крупную роль в сериале играть интереснее, потому что она объемнее, в ней больше возможностей, интересных сцен, раскрытия персонажа, а кино – это короткая дистанция. У нас оно, по моим ощущениям, развивается в сторону блокбастеров, потому что и технологии уже позволяют, и производство, а комедии и условный артхаус уходят в формат сериалов на платформы, и это, наверное, правильно.

С чем связана сексуальная революция в российской киноиндустрии?

Мне кажется, что это связано в первую очередь с открытым доступом в Интернет. И конечно, было бы странно, если бы кино продолжало молчать на эти темы. Мы показываем людям, что у них есть тело, что не только их волнуют неудобные вопросы, что у всех людей есть страсти, комплексы и потаенные желания – это часть нашей жизни.

К примеру, в «Содержанках» секс в кадре никогда не был ради секса так такового. Все такого рода сцены так или иначе экспонировали персонажей – раскрывали характеры, то есть мы проявлялись не только в диалогах, но и через телесность, как это происходит и в жизни. Сексуальные сцены у нас всегда драматические, просто рассказаны другим языком.

Я часто повторяю, что природа русского человека в принципе очень закрытая и излишне стыдливая. Мы стесняемся нашего тела, скрываем его, часто не принимаем. И наши проблемы, которые мы исторически не обсуждаем ни с родителями, ни в формате «муж – жена», перерастают в страшные комплексы. Так может, лучше поговорить об этом в кино, чтобы следующее поколение выросло морально более открытым и свободным? Для меня секс на экране – это не тема разврата, а тема образования.

Вы рассказывали, что именно родители и вообще окружение с ранних лет задали вам высокую планку в профессии. Сейчас можно сказать, что она достигнута?

Родители меня учили, что нет предела совершенству, и папа всегда говорит: «В профессии главное – жить долго». Что это значит? Постоянно развиваться, с умом относиться к переходам из возраста в возраст, из качества в качество – это то, как живет мой отец, и то, как стараюсь жить я. Главное, чему я учусь сейчас как артист, – терпению в разные периоды. Пожалуй, мне хватает взрослости.

У вас параллельно шли съемки сразу четырех проектов. Тяжело постоянно «нырять» из одной роли в другую?

Да сложно.Каждая роль требует усилий и времени, а у меня такой организм – я долго «погружаюсь» в персонаж, мне сложно сразу разогнаться. Но, как показывает практика, чем тебе сложнее в начале, тем лучше результат в итоге. Хотя… (Задумывается на несколько секунд.) Я никогда не довольна результатом. Никогда. Иногда мне нравятся отдельные фрагменты, даже сцены, но чтобы я была на сто процентов удовлетворена всей ролью – такого не бывает. А сейчас я вообще в периоде, когда в принципе недовольна собой. Я считаю, что нужно заново искать подходы к существованию в кадре и на сцене, что мой формат работы безнадежно устарел. Нужно что-то другое, но оно пока не приходит, не получается. Плюс меняются возраст, внешность, мироощущение, статус… Это все очень сложно переварить. Поэтому, несмотря на такое количество проектов одновременно, я не могу сказать, что абсолютно довольна тем, что сделала за последний год как артистка.

В каких ролях вы хотели бы увидеть себя в ближайшее время?

Это самый сложный вопрос. Я не знаю. Честно. Наверное, мне хотелось бы сыграть какую-то классическо-драматическую или лирическую героиню, но мою кандидатуру вряд ли будут даже рассматривать. Как говорит мой любимый Тузенбах: «Я не красив, ну какой я военный? Буду работать!» Роли, которые мне предлагают, продиктованы тем, как я выгляжу, моим характером, энергией плюс стереотипами восприятия меня в данный момент. Так что часть ролей автоматом отваливается. Стереотип вообще играет огромную роль. Это грустная правда. Могу с уверенностью сказать одно: сейчас хочется играть более радостных персонажей, которые с иронией и юмором выходят из сложных ситуаций, как, например, моя Алена из «Клиники счастья». Мне кажется, что это в целом правильный подход к жизни. А излишние трагедии и страдания – это экзальтация, которая прилепляется к тебе вместе с героиней, и потом сложно из нее выползать.

А как насчет режиссерского кресла?

Я раньше всегда говорила: «Нет, никогда. Это вообще не мое». Но сейчас жизнь раз за разом подталкивает к тому, чтобы для начала впустить в себя эту мысль и хотя бы в теории предположить, что это возможно. По крайней мере, сейчас я чувствую в себе силы и способности. Может быть, стала больше понимать в профессии, не знаю.

Как вы выбираете роли для себя? Есть ли ключевой фактор, влияющий на ваше решение?

Решающий фактор – это режиссер. Настоящий мастер может даже из среднего сценария или невнятной роли сделать конфетку. И наоборот: непрофессиональный и бездарный человек легко загубит даже самый прекрасный материал. Объем роли для меня неважен, потому что и в эпизодах можно сыграть блестяще. А вообще, я почти всегда действую интуитивно и радуюсь, когда потом говорят, что мое имя в титрах – некий знак качества всего продукта. Это моя личная профессиональная цель и победа.

Есть ли режиссеры, с которыми вы не согласились бы работать?

Иногда просто по-человечески не складывается. Ты приходишь на пробы и понимаешь, что вы разговариваете на разных языках и не стоит тратить общее время. Есть всего пара режиссеров, с которыми я когда-то работала, и это был очень неудачный, травмирующий опыт. Таким я, естественно, отказываю, потому что непрофессионализм для меня – это красная тряпка для быка.

В чем ваша главная ценность и уникальность как артиста?

Трудоголизм в первую очередь. Умение быть самым верным союзником режиссерского замысла. И наверное, внутренняя неуспокоенность – это вечное недовольство собой, актерская рефлексия, когда ты все время хочешь большего. Хочешь осваивать вещи, которые на данном этапе кажутся совершенно невозможными. Меня много раз отговаривали от неоднозначных или «не моих» ролей, а я шла напролом, потому что без сложной внутренней задачи мне скучно. Мне не хочется пятиться назад. Это, наверное, и есть амбиции?

Дарья Мороз – какая она в жизни?

Предельно сконцентрированная, пытающаяся все успеть и не упустить ни одной детали. Дарья Мороз по возможности старается не слишком серьезно относиться к проблемам и ситуациям. Дарья Мороз учится быть более легкой. Она – трудоголик и перфекционист. Любящая, но всегда сомневающаяся в себе мама. Дарья Мороз – интроверт. И социофоб.

Вашей дочери сейчас…

Десять с половиной.

Чем она занимается?

Аня учится в немецкой школе при посольстве Германии, разговаривает на трех языках вполне свободно – на русском, немецком и английском, много занимается танцами, вокалом, живописью. Сейчас еще пошла в театральную студию, творческая энергия бьет через край, и ей хочется все пробовать, хочется проявляться. Она у нас девушка разносторонняя, это точно.

А стать актрисой, как мама, она не хочет?

Раньше она скептически относилась к актерской профессии, иронизировала и пародировала мамины роли в телевизоре, а сейчас ее категоричность понемногу уменьшается. Перед глазами пример родителей, она стала интересоваться нашей сферой, пробовать себя на сцене. Аня живая девочка с невероятной энергией, которую унаследовала от меня и от Кости и еще умножила на десять, так что она вполне может состояться в профессии. Я против этого не возражаю, а папу мы как-нибудь уговорим, хотя пока он и не в восторге от этой идеи.

Чему вы научились у Константина Богомолова?

Когда мы познакомились с Костей, мне было 25, однако я уже была состоявшейся актрисой. Много работала в театре и кино, но в достаточно «классической» манере – ровно так, как научили в институте. К тому моменту я уже чувствовала, что мой творческий метод себя изжил, и уткнулась в профессиональный тупик, у меня случился большой такой актерский кризис. Костя же предлагал совершенно иную манеру существования артиста, смысл которой заключался в том, чтобы работать со своими личными проявлениями, со своей природой и изжить вечное «задача», «это не я, это персонаж», «оценка», «градус» и прочее. Костя всегда говорит, что любой человек – это больше чем роль и артисту не нужно «дотягиваться» до роли (как нас учили), а просто заполнить эту роль собой, своим миром. Еще одна заповедь, которая пришла к Косте от великого режиссера Эймунтаса Някрошюса: «Спектакль не самолет, каждый раз взлетать не должен». Это значит, что не нужно пыжиться и выдавливать из себя эмоцию, которая не рождается в данную секунду. Нужно понимать смыслы, заложенные в спектакле и роли, и «дышать» на сцене, быть свободным. То есть коридор проявлений очень широкий, и насиловать свой организм, если сегодня «не пошлó», не нужно.

Раздеться в кадре или на сцене несложно, а вот раздеться морально – быть собой настоящим, показать свои нелицеприятные или слабые стороны – на это нужна огромная смелость. Вот главное, чему научил меня Костя и за что я ему бесконечно благодарна. Если бы не он, то в какой-то момент я профессионально остановилась бы, и это, возможно, уничтожило бы все живое, что есть во мне как в артисте.

В каких вы отношениях сейчас? Вы вместе воспитываете дочь или родительские обязанности в основном сконцентрированы на вас?

Аня живет со мной, но много времени проводит с Костей. И, конечно, все принципиально важные моменты — ее воспитание, занятия, образ мыслей, — мы обсуждаем вместе с ним. Периодически она проводит несколько дней у него – он все-таки очень много работает, даже больше, чем я. Иногда мы втроем куда-нибудь ходим: на ужин, прогулку или шопинг. У нас свободный, дружеский, демократичный режим, комфортный для всех, и главное – для Ани.

Снова о кино. Чего ждать от третьего сезона «Содержанок»?

Третий сезон гораздо брутальнее, жестче и динамичнее. Это уже другая сторона замочной скважины, в которую мы подглядываем за «Содержанками». Плюс мы ставили задачу ответить на все вопросы, накопившиеся за два сезона у аудитории.

Что касается моей героини, то она сильно изменилась. Если в первом сезоне Лена была «ментом», а во втором – содержанкой, то в третьем она максимально приблизилась к себе настоящей: освоилась в некогда чуждом для нее мире, чувствует себя уверенно и комфортно. Характер тот же, а позиция и статус другие. Плюс достаточно сложная история с Глебом, которая, конечно, развивается. Ну и (чтобы без спойлеров) у нее есть свои «скелеты в шкафу», очень неожиданные.

Работа с отцом на одной площадке повысила градус ответственности?

Мы с Юрием Павловичем впервые взаимодействовали в новых для себя качествах: не как отец и дочь и даже не как актриса и режиссер, а как продюсер и режиссер, поэтому градус ответственности был увеличен как минимум вдвое, у меня точно. Прямо скажем, было непросто, но интересно и ново. Мне кажется, мы обоюдно справились, хотя были и разногласия – по сценарию, производству. Папа – очень жесткий человек в подготовке, а я, как выяснилось, с этой его чертой никогда не сталкивалась. Он отстаивает интересы проекта, хочет все довести до совершенства, серьезно и щепетильно работает со сценарием, если его что-то не устраивает, настаивает на изменениях, причем иногда глобально. Но в итоге, увидев результат, мы с генпродюсером проекта Ириной Сосновой убедились, что это все пошло на пользу картине!

В актерском плане мне немного сложно с папой, потому что он, как и любой режиссер, видит меня в определенном ракурсе, а стилистика «Содержанок» – это достаточно сдержанная манера существования. Я нервничала, вдруг он захочет увести меня в другую сторону, но этого не произошло – наоборот, мне кажется, что Юрию Павловичу удалось точно уловить именно тот язык, на которым говорят наши персонажи, и ту манеру повествования, которую когда-то задал нам Константин Богомолов.

Недавно в новом онлайн-кинотеатре KION вышла «Клиника счастья», а чуть позже на ТНТ вас можно будет увидеть во втором сезоне сериала «Триада». Чего ждать от этих проектов?

«Клиника счастья» – проект безумный и озорной, легкий и ироничный, «зрительский» проект. Мне кажется, что на протяжении всех съемок команда чувствовала себя эдакими нашкодившими подростками, которым вдруг дали открыто говорить о том, что раньше было строго табуировано. Сериал позиционируют как что-то «про секс», но он далеко не только об этом. Это история про живых, небанальных и азартных людей, полная юмора и невероятных ситуаций.

Что касается «Триады», то она возвращается на экраны после довольно длительного перерыва и начинается с принципиально новых поворотов сюжета. Не хочу забегать вперед, но события будут развиваться динамично и непредсказуемо. Я рада, что у нас получилась не просто банальная комедия положений, а прямо французское кино: тонкое, с настоящим надломом, с юмором на грани, без дурацкого «ха-ха», хотя ситуация вроде бы обязывает. Очень хотелось пройтись по грани между драмой и комедией, не заваливаясь ни в одну из сторон. Надеюсь, нам это удалось.

Фотограф: Валентин Блох. Продюсер: Фарида Мустафаева. Стиль: Максим Синдеев. Макияж: Елена Мотинова. Стилист по волосам: Маргарита Петрова