Логотип Peopletalk

В день рождения Сергея Бодрова: самые трогательные цитаты из единственного интервью его вдовы

Ранним утром 20 сентября 2002 года в Кармадонском ущелье сошел ледник Колка, под которым была заживо погребена съемочная группа фильма Сергея Бодрова «Связной». Год назад спустя 15 лет вдова актера Светлана Бодрова дала порталу Colta.ru первое интервью о том, каким он был и как изменилась ее жизнь с его уходом. Сегодня ему исполнилось бы 47, и по такому поводу мы вспоминаем самые трогательные цитаты из того душераздирающего интервью.


Я почему-то прекрасно помню этот момент: мы зацепились в домике Хемингуэя друг за друга. И дальше говорили, говорили, не переставая: о себе, обо мне, о нем. Он потом мне в одном письме написал: «Мы с тобой как два брата-близнеца, которых разлучили тридцать лет назад». Мы, знаете, были как неотлипшие какие-то друг от друга, можно так сказать? Говорили друг с другом так, как будто до этого молчали всю жизнь.

Как-то мы с моим Серегой в Валентиновке у Кушнерева крепко разругались. Это было самое начало: он со своим характером непростым, у меня тоже характерец не самый покладистый. Я хлопнула дверью, прыгнула в машину — я же крутышка: шоу-бизнес, машина, мобильный телефон. И я от них — вжух! — умотала. Мне потом Сережа рассказывал, как Кушнерев сидит и говорит: «Сережа, ты не хотел бы на Свете жениться?» А Бодров отвечает: «Хотел бы очень. Она не хочет».

Мне всегда нравилось все, что делает мой Сережа. Понимаете, мы с ним, конечно, были на одной волне, я его поддерживала во всем этом. И всегда и во всем им гордилась. Помню, когда он диссертацию защищал, я вышла и говорю ему: «Я тобой как родиной своей горжусь, Серега!» А ему там в комиссии говорят: «Жена на вас так смотрела! Невероятно…» А я просто каждую секунду понимала, какое мне выпало счастье: какой невероятно глубокий и талантливый человек рядом со мной.

А еще я горжусь, что он всегда мне говорил: «Если бы не ты, я, может, не снял бы, не написал». Да, я, конечно, подталкивала его заниматься своим делом. И, дописав сценарий «Связного», он сказал: «Я сниму это так, что мне не стыдно будет перед тобой».

Знаете, я теперь понимаю — мы так много могли бы нашим детям дать вдвоем. Я одна не в состоянии это сделать. Мне от этого очень тяжело. Тяжело, что у меня нет этих ежедневных часов на кухне с ним, когда мы могли до утра говорить, говорить, говорить. Могли молчать точно так же. Ехать в машине и молчать. Или дома находиться и молчать. Иногда я вижу, как люди не умеют молчать друг с другом, а мы с ним могли.

И наш сын Саша — он такой же, очень похож по характеру на Сережу. Очень. Даже в движениях иногда: когда он начинает кривляться или танцевать, меня прямо током пробивает, потому что я вижу Сережу.

Я хорошо помню, как мы едем в машине из роддома и звонит Кушнерев: «Поздравляю, Светка!» А потом говорит Сереге: «Ну, когда встретимся?» Бодров отвечает: «Слушай, я сейчас уезжаю на съемки в Северную Осетию. Как вернусь из Владикавказа, так и встретимся». Это был последний их разговор. После рождения Саши мы две недели побыли дома. Потом Серега отвез нас на дачу и уехал на эти съемки. Я прямо как сейчас вижу — он садится в свой этот любимый «Лендровер Дефендер» огромный и говорит: «Я из аэропорта сразу к вам». Это последняя его фраза. А я его провожаю. Знаете, он как прилетел в мою жизнь, как птица, так и улетел.

Там когда наступила ситуация, что уже собирались всех разогнать, не было никакой техники, не было никакой поддержки и телефон молчит — вот это тоже очень страшно, когда телефон замолчал, уже всё, никто не верит, не говорит ничего… Вообще тишина. Знаете, как-то все было на грани. И мне Сережка Кушнерев говорит: «Тебе надо, наверное, позвонить Эрнсту. Только у него может быть выход наверх». На уровень президентов республик, которые могли отдать команду продолжать искать, — кто из нас мог выйти? Сережка добыл мне телефон, и я позвонила Косте Эрнсту. Я звонила в забытьи уже каком-то, в отчаянии, совершенно не разбирая, какой день недели, который час. Я ему, рыдая, сказала в трубку: «Я тебя прошу как женщина, как жена, как мать. Я умоляю тебя, помоги!» И Костя, надо отдать ему должное, говорит: «Света, я помогу. Сейчас праздники, они кончатся, и я сделаю все, что будет в моих силах». Потом оказалось, что я звонила ему вечером 31 декабря. Но я тогда не очень это понимала.

В это поверить было невозможно. Очень больно. Знаете, когда мы привезли его личные вещи тогда из Осетии, я разбирала их. И в сумке лежала совсем потрепанная записка, которую я ему писала еще в Петербурге, когда он снимал «Сестер». Еще у нас Саши не было, была только Олечка. Там в конце было написано: «Помни, что два человека на этой Земле любят тебя по-настоящему: я и Олечка». И я нашла эту записку в его сумке, вынести это было невозможно.

Когда он уезжал, допустим, на «Восток — Запад», я ему каждый день писала письма и он мне каждый день писал письма. И мы менялись, когда он приезжал. Читать невозможно сейчас. Вначале даже доставать из коробок было невозможно. А читать я до сих пор не могу.

В моей жизни Сережа — это последний мужчина, который был, и никого больше в моей жизни не появилось ни мысленно, ни физически, никак. Что бы ни писали обо мне в газетах, как бы им ни хотелось какую-то новость получить. Этого не понять тому, кто не знал, что это такое, когда в твоей жизни был такой мужчина. Это счастье, которое, думаю, многие женщины не проживают за всю жизнь, какое я прожила за вот этот небольшой период. И если у тебя такое было, то ты через всю жизнь пронесешь это, ты будешь это хранить.

Реклама
Рекомендуем

На этом сайте мы используем файлы cookies. Продолжая использование сайта, вы даете свое согласие на использование ваших файлов cookies. Подробнее о файлах cookies и обработке ваших данных - в Политике конфиденциальности.