Ким Кардашьян откровенно рассказала о ряде проблем и обсудила нашумевшие вопросы в новом интервью в подкасте IRL Энджи Мартинес.
Во время беседы Ким рассказала о совместном воспитании детей с Канье Уэстом, скандале с Balenciaga, Пите Дэвидсоне и многом другом.
О том, что из-за ее отношений с Канье Уэстом ей «прилетает» еще больше
«Раньше я действительно так себя чувствовала. Я чувствую некоторую разлуку с тех пор, как два года назад подала на развод. Я начала медленно чувствовать это разделение… Но я думаю, что это всегда будет преследовать меня».
О защите Канье Уэста перед их детьми
«Я определенно защищала его, и я все еще буду защищать его в глазах моих детей, ради моих детей. Так что в моем доме мои дети ничего не знают о том, что происходит во внешнем мире, и мне удается… Я держусь на волоске. Пока это так, я буду защищать это так долго, как смогу. Мои дети, они не знают ничего. В школе некоторые из моих лучших друзей – учителя, так что я знаю, что происходит на переменах, во время обеда. Никто из детей никогда ничего не говорил моим детям.
«У Норт есть аккаунт в TikTok на моем телефоне и только на моем телефоне. Их просто нет в социальных сетях…Когда что-то происходит, я охраняю вещи в доме, вплоть до телевизоров и другого контента».
О том, что она продолжит включать детям музыку их отца и делать храброе лицо, притворяясь, что все в порядке
«Конечно, я хочу отделиться от конкретных мыслей и сказанных вещей, потому что это не я, но в то же время, если мы едем в школу и они хотят слушать музыку своего отца, независимо от того, через что мы проходим, что происходит в мире, у меня должна быть эта улыбка на лице, и я должна наслаждаться его музыкой, и петь вместе со своими детьми, и вести себя так, как будто ничего не случилось. Как только я их высажу, я смогу хорошенько поплакать… У меня был самый лучший папа. Это тяжело, совместное воспитание, это действительно чертовски тяжело», – продолжила Ким, начиная плакать.
«Это все, чего я хочу для своих детей, пока у них это может быть, это то, чего я хочу для них. Если они не знают того, что говорится, зачем мне вообще передавать им эту энергию?»
О том, что она хочет только счастья для своих детей
«Я просто искренне хочу, чтобы они были счастливы в том, что они делают. У меня очень, очень счастливые дети. Они такие хорошие дети. Такие счастливые и добрые. И они, вероятно, являются моей самой большой проверкой реальности. Мое утреннее безумие – готовить четверых детей к школе – это безумие. У меня действительно есть помощники по утрам, в основном один человек утром с двумя малышами, я встаю очень рано, чтобы потренироваться до того, как все проснутся. В моей постели всегда есть ребенок, поэтому я оставляю записку «Я в спортзале». Я бы не хотела, чтобы было по-другому».
Ким начала плакать, когда говорила о проявлении милосердия к Канье Уэсту
«Ты спрашиваешь меня о милосердии. Однажды мои дети поблагодарят меня за то, что я не сидела здесь и не громила их отца, когда могла. Конечно, все сумасшествие убивает меня ради моей семьи. Я справлюсь с этим… Они поблагодарят меня, и я лично расскажу все, что они захотят знать. Это больше не мое дело вмешиваться. Иногда, очевидно, мне приходится».
О том, как изменилось ее мировоззрение после ограбления
«Раньше это так много значило для меня, и именно по вещам и машинам, которые у меня были, я оценивала свою значимость. Я думала, что это делает меня круче. После того, как у меня отняли все это в Париже, я не знала, что мне нужен этот урок, но этот урок был так хорошо воспринят. У меня есть все это, и теперь, когда у меня забрали все мои драгоценности и прочее, мне просто наплевать на подобные вещи. Если бы это произошло снова, это не повлияло бы на меня, все это не имеет значения, все это может быть отнято у вас. Я была так счастлива, что все это случилось со мной».
Об отношениях с Питом Дэвидсоном
«Это было просто так ново. Я так долго не знала, что такое свидания. Я была в отношениях почти 15 лет, 12 лет, что-то в этом роде. Я не знаю, есть часть меня, которая думает: «О Боже, неужели все будут напуганы, потому что у меня не самый легкий бывший?» Я не думаю, что это справедливо – когда-либо ставить кого-то в такое положение… Есть часть меня, которая спрашивает, почему я вообще должна так жить? Я определенно нахожусь в своей веселой зоне».
О визите в Белый дом
«Я ненавидела то, что чувствовала, когда впервые вошла в Белый дом, и я не знала и половины из того, что они говорили, например, все разговоры о помиловании, весь адвокатский жаргон и все, о чем они говорили. Я буквально сидела там и переписывалась со своим адвокатом, который был рядом со мной. Я даже не знала, как называются все аббревиатуры в Белом доме, поэтому они сказали: «Хорошо, этот человек в МЮ, а я такая: «Что?» Мой адвокат был такой: «Давай, Министерство юстиции». И она продолжала писать и объяснять мне все эти вещи, но я никогда не стеснялась спрашивать, и я думаю, что иногда, когда ты вникаешь во что-то, и тебе кажется, что ты должен знать все это, и поэтому я просто погрузилась в это».
О фразе Ким про то, что «никто не хочет работать»
«Контекст этого заключался в том, что последние несколько недель я просто брала интервью у людей, которые будут работать в моем офисе. И все говорили: «Знаешь, я хочу только эти часы, я хочу выходные по пятницам, я не хочу этого делать, я не хочу этого делать, поэтому я буду делать только это». Я родом из того времени, когда мы бы просто сделали что угодно, любую работу. Делали бы все, даже если бы это была не наша работа, мы бы попросили о чем-нибудь, мы просто сделали бы это. Исходя из такого мышления трудоголика, я думаю, что я просто вышла со всех этих интервью, говоря: «Черт возьми, как будто никто на самом деле не хочет работать».
О скандале с Balenciaga
«История с Balenciaga. Это было что-то вроде: «Почему ты молчишь?» И я такая: «Подождите, я не участвую в этой кампании. Я не знаю, что происходит, позвольте мне взглянуть, и, как только я увидела то, что все видели в Интернете, и реальность ситуации, я высказалась и поделилась своими мыслями о детской порнографии и осудила это. Но из-за того, что я не сказала: «Пошел ты, Balenciaga, все», люди разозлились. И получается, что они злятся, если я не высказываюсь. Они злятся, если я выскажусь, и если я не «отменю». Они просто злятся, что если вы не «отмените» кого-то в современном обществе, то… Я знаю, что люди говорят о культуре отмены, но это все еще происходит. Это никогда не было моим местом. Смысл жизни в том, чтобы совершать ошибки, расти, вовлекаться и быть лучшими людьми. Очевидно, что любая сексуализация детей, ни грамма этого не должно быть в наших мозгах, в нашем обществе. Я понимаю это. Я не могла бы выразиться яснее, это ужасно, это настораживает».
