Советский период для истории отечественного кино – особенная эпоха. Именно тогда Сергей Бондарчук снял «Войну и мир», за которую получил «Оскар», а Сергей Эйзенштейн навсегда вошел в историю мирового кинематографа с фильмом «Броненосец «Потемкин»» – таких примеров XX век знает немало, и советские ленты до сих пор носят статус культовых (вполне заслуженно). А еще они нередко становятся источником вдохновения для современных кассовых хитов – так, советской классикой вдохновлялись Джордж Лукас, когда создавал «Звездные войны», Кристофер Нолан, когда снимал «Интерстеллар», Гильермо дель Торо, поставивший «Форму воды». О них и рассказываем!
Крестный отец «Звездных войн»
Именно так Джордж Лукас, автор, пожалуй, одной из самых знаменитых фантастических саг в истории кинематографа, называл Павла Клушанцева, советского оператора, режиссера и сценариста. Его картины «Семь барьеров», «Метеориты», «Вселенная», «Дорога к звездам», «Планета бурь», «Луна», «Марс», «Вижу Землю!» в свое время перевернули представление о спецэффектах в кино.
И когда Джордж Лукас еще даже не представлял, кто такие джедаи, Павел Клушанцев уже запускал корабли к звездам на экране – еще до того, как эти полеты состоялись на самом деле.
Он же, к слову, вдохновил и Стэнли Кубрика на создание культовой «Космической одиссеи 2001 года» (голливудский режиссер использовал съемки в невесомости, вдохновившись «Дорогой к звездам»), и Ридли Скотта на «Прометея», а в 1990-м получил письмо от Роберта Скотака, художника по спецэффектам в фильмах «Чужие», «Терминатор: Судный день», «Марс атакует», «Титаник» и многих других, – тот писал, что не может понять, как сделаны визуальные эффекты в советских работах.
Позже, во время своего первого визита в Москву в годы перестройки, Джордж Лукас искал встречи со своим некогда кумиром и вдохновителем, но, увы, встреча режиссеров так и не состоялась. К тому времени Павел Клушанцев был на пенсии, почти ослеп и жил в крохотной квартире в Ленинграде практически безызвестным.
«Броненосец «Потемкин»» в «Крестном отце»
Лента Сергея Эйзенштейна 1925-го о восстании матросов на военном корабле заслуженно вошла в историю как один из фильмов, изменивших кинематограф. А сцену расстрела мирных жителей на Потемкинской лестнице позже цитировали во множестве фильмов: в «Крестном отце», например, Мо Грина убивают, стреляя ему в очки, как и женщину в «Броненосце «Потемкине»», в «28 неделях спустя» солдаты расстреливают мирных жителей, пока те сбегают по лестнице, а в «Рассвете мертвецов» коляска с опасной скоростью катится вниз по лестнице, как в одном из самых популярных эпизодов из советского фильма.
Андрей Тарковский в фильмах Ларса фон Триера и «Интерстелларе»
Гений Андрея Тарковского достиг своего пика в «Солярисе» 1972-го – неудивительно, что позже вершину творения советского режиссера не раз цитировали в научной фантастике. Ларс фон Триер, например, делает оммажи к нему и другим работам Тарковского в «Антихристе» и «Нимфоманке», а Кристофер Нолан называл «Солярис» одним из главных источников вдохновения при создании «Интерстеллара» – отсюда, к слову, и длинные пустынные кадры в фильме, ставшем современной классикой.
«Человек-амфибия» в «Форме воды»
В начале 1960-х Геннадий Казанский и Владимир Чеботарев сняли «Человека-амфибию» – фильм вышел на семь лет позднее «Твари из Черной лагуны», но обе картины стали отправной точкой в изображении ихтиандра в кино. А спустя 39 лет на экранах появилась «Форма воды» Гильермо дель Торо – одна из главных картин в карьере режиссера, завоевавшая в свое время четыре «Оскара». Сам он, к слову, всегда мечтал, чтобы главная героиня и чудовищная амфибия в итоге были вместе, и в этом плане финал его фильма точно цитирует концовку советской ленты – побег влюбленных в попытке выпустить ихтиандра в открытое море.
«Летят журавли» по Европе
«Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля в 1957-м досталась советскому фильму Михаила Калатозова «Летят журавли», и картина небезуспешно «пошла» по кинопрокату Франции. А позже, спустя почти полвека, сюжет черно-белой ленты родом из СССР будет частично цитироваться в «Долгой помолвке» Жан-Пьера Жене («Амели») с Одри Тоту и Гаспаром Ульелем. Особенно это прослеживается в одной и той же примете, в которую верят главные героини: если письмо с фронта придет до того, как они досчитают до определенной цифры, то их возлюбленный остался жив.