«Минари»: сильная драма о корейских иммигрантах в поисках американской мечты
Ли Айзеку Чуну – американскому режиссеру корейского происхождения – удалось сделать нечто по-настоящему удивительное и соединить в одном фильме классические для американского кинематографа темы, сильную драму и трогательную семейную комедию. Его «Минари», продюсером которого стал Брэд Питт, уже получил гран-при фестиваля Sundance, «Золотой глобус» как «Лучший фильм на иностранном языке» и SAG Awards в номинации «Лучшая женская роль второго плана» (Юн Ё-джон), а теперь претендует на «Оскар» в шести категориях, в том числе как «Лучший фильм». И это, пожалуй, один из самых неожиданных претендентов в этой номинации, который вполне может повторить прошлогодний успех корейских «Паразитов».
Действие разворачивается в начале 1980-х в Америке эпохи Рональда Рейгана. Молодая корейская семья переезжает из Калифорнии на окраины Арканзаса, где главе семьи удалось купить большой участок земли и где он мечтает устроить «райские сады», чтобы выращивать корейские овощи и на их продаже прокладывать себе путь в безбедное и счастливое будущее, оставив монотонную работу по определению пола цыплят. Его погоню за американской мечтой и восторг от нового дома на колесах и разбитых рядом грядок, правда, не разделяет супруга – она привыкла к жизни в городе, а еще переживает за сына, у которого слабое сердце. И то ли ради помощи, то ли ради собственного душевного спокойствия она привозит из Кореи свою маму – классическую веселую азиатскую старушку, «ненастоящую бабушку», смотрящую рестлинг и играющую в карты, которая высаживает на берегу ручья неприхотливую съедобную траву – минари. Здесь и главная метафора, как бы сравнивающая растущую практически где угодно и при любых условиях траву с сотнями мигрантов, ищущих новой жизни на чужой земле.
При этом нельзя сказать, что «Минари» – это история о пути к успеху и о в некотором смысле выживании. Это кино сделано тоньше и легче, оно лишено чрезмерно глубоких самостоятельных выводов, назидательности и дает свободу мысли, представляя собой достаточно простую и линейную драму, показанную, кстати, с детской перспективы, что добавляет фильму светлой наивности. Повествование «снизу» здесь к тому же дает возможность уравновесить стороны и не называть кого-то виноватым – это взгляд со стороны, беспристрастный и безоценочный.
Но даже при всей легкости «Минари» не лишена должной трагичности – она начинается с разговора родителей о слабом сердце сына, продолжается в дыме, идущем с птицефабрики, и заканчивается финальными событиями, которые от светлого и доброго возвращают к реальному и не такому радужному. Драмы добавляет не всегда прослеживающийся, но четкий религиозный подтекст: мама учит сына молиться на ночь (мало ли что случится ночью, благодаря молитве проснешься уже в раю), вся семья в первое же воскресенье едет в церковную общину в часе езды от дома, а единственный нормально показанный местный житель – очень набожный, хоть и странный, рабочий, гуляющий вдоль дороги с увесистым деревянным крестом и изгоняющий «нечистую силу» из дома новых знакомых. Вместе с религией здесь на первый план выходит еще одна ключевая тема – провиденциальная, которая идет вразрез с верой и молитвами. Мол, ни проповедь, ни молитва перед сном не помогут, если случайное (или не совсем) стечение обстоятельств превратит твою жизнь в катастрофу. Превратности судьбы в «Минари» то и дело вмешиваются в и без того беспокойную жизнь молодого семейства – кажется, что даже погода бунтует против больших и светлых надежд, а стоит событиям принять хоть минимально положительный оборот, как «сверху» снова стучат. Тем отчаяннее, впрочем, выглядят попытки главного героя взять все под контроль.
Некоторые могут ругать фильм за отсутствие динамичности и крутых поворотов сюжета, но «Минари» сделан так, что они в фильме, кажется, были бы лишними. Как и в, например, «Земле кочевников» Хлои Чжао, сделавшей акцент не на событиях, а на персонаже и его анализе в целом. Оба этих фильма – попытка найти культурный код, идентичность, возвращение к вечным статичным темам, свойственным американскому кино. Правда, в случае с «Минари» интереса добавляет азиатский колорит, а еще тот факт, что Ли Айзек Чун сделал картину отчасти автобиографической – тем независимее и объективнее кажется взгляд на суровую американскую действительность, притягательную и многообещающую издалека и довольно жестокую и негостеприимную вблизи.
