От той Натальи Земцовой, которую зрители могли видеть в «Восьмидесятых», сейчас осталась разве что короткая стрижка, а комедийному жанру она теперь все чаще предпочитает драматические роли, «чтобы не просто красиво ходить, а с каким-то сложным подключением», как она рассказывает в нашем интервью. Только недавно (21 апреля), например, состоялась премьера второго сезона «Эпидемии», где у актрисы одна из главных ролей. Сюжет сериала повествует о вирусе, который вынудил жителей Москвы покинуть город. Как проходили съемки продолжения? Почему его стоит смотреть? О мечтах, разочарованиях и выводах после годовщины развода поговорили с Натальей.
Ты говорила, что периодически хочешь уйти из профессии. С чем это связано?
Понимание, что все идет не так, как ты мечтаешь. Определенного толчка к таким мыслям не было, желание нарастало постепенно.
Интересно, что после, наоборот, возникает сила, более взрослая и вопреки: нет, не буду сдаваться. Она не такая, как когда приехала в Москву и хотела покорить мир, но последние два года сложно жить в столице: было столько надежд и возможностей развиваться, а сейчас непонятно, как будет все складываться.
С какими мыслями ты приезжала?
Я была девочкой, которая приехала из Омска за большой мечтой, мне хотелось покорить мир кинематографа. В начале февраля удалось пообщаться с иностранными агентами, чтобы конкретнее двигаться в этом направлении, но сейчас все затормозилось.
В апреле я пересмотрела много моментов: ухожу к другому агенту, меняю агентство. Еще мы давно планировали снять свое кино, несколько раз подавались в Минкульт, нам отказывали, в этом году решили, что будем снимать своими силами. Кино о двух девушках, которые хотят стать актрисами, отчасти сюжет писался по нашей с подругой жизни. Сейчас сценарий поменялся, но основной посыл остался: как жить, если мечта не сбывается.
Я идеалист, люблю и хочу, чтобы все было по-настоящему.
Мне сложно мириться, когда немножечко – это не мое. Мне нужно сегодня, все и сразу же, либо так, либо ухожу.
Что тебе хотелось передать через кино?
Мне всегда хотелось рассказывать о женщинах через себя, поэтому мне нравятся драматические роли, со сложной судьбой, чтобы не просто красиво ходить, а с каким-то сложным подключением.
Я восхищаюсь женщинами, меня вдохновляют их истории, даже если взять наших бабушек, мам, у каждой есть своя история, и они достойны того, чтобы о них сняли кино.
Какие сложности были в начале актерского пути?
Я поступала два года в театральный институт. Когда в первый раз не получилось, думала, что ничего страшного, еще разок поеду, мне было легко, будто игра, а когда уже училась, ходила на миллионные кастинги и каждый раз слышала «нет», начинала думать, что плохая актриса, что выгляжу не так, то есть принимала все на себя.
Помню, после каких-то проб кастинг-директор сказал, что у меня сильный акцент и говор и он вообще не понимает, как меня в кино снимать.
У меня тогда была безумная истерика, думала все бросить, собрать чемодан и уехать в Омск.
Потом буквально через неделю меня утверждают на главную роль в Москве, я начинаю сниматься, и почти сразу утверждают в еще один проект, а дальше уже завертелось.
Сейчас очень много говорят о харассменте, движении #MeToo. Что ты думаешь по этому поводу?
Я ни разу в нашем кинематографе не сталкивалась с харассментом: ко мне никто не приставал, никогда не было никаких предложений «давай ты со мной переспишь, а я дам тебе роль».
Предполагаю, что таких людей сразу видно, у которых нет стопа, которые думают, что если ты с ними классно общаешься, то все. Такие ситуации у меня были в жизни, но это не киношники.
Анонсируя кино «Многоэтажка», ты написала, что «фильм о нас, о наших слабостях». Что ты называешь слабостью?
Психологический триллер о внезапном исчезновении дочери, которое пытается расследовать отец, преодолевая равнодушие людей и прошлые обиды.
Я слабый человек, но изо всех сил пытаюсь казаться сильной.
Думаю, что же я не как девчонка: накрасилась бы, улыбнулась, может, было бы легче жить?
А я нет, все сама, мне даже долгое время было сложно попросить помощь, это тоже считается слабостью, когда все время сильная. Меня мама так учила, воспитывала как парня, это моя проблема.
Поступали ли тебе предложения за рубежом?
Мы рассчитывали, что второй сезон «Эпидемии» выйдет на Netflix, поэтому была реальная возможность попасть на европейский рынок.
Ты говорила, что в обозримом будущем (около 10 лет) в России появятся актеры с «Оскаром». Кого ты имела в виду?
Я считала, что могли быть люди, которые не известны у нас. И мы начали снимать проекты для Netflix, а значит, у актеров появилось больше возможностей для выхода на зарубежный рынок, но теперь все порушилось.
Конечно, это тяжело, но понимаешь, что в глобальной ситуации мира твои проблемы ничего не значат. С другой стороны, это твоя жизнь и твоя мечта.
Комментируя развод, ты сказала, что для тебя было важно зарегистрировать брак: «Я хотела, чтобы меня воспринимали не просто как какую-то девочку, а как жену». Это было искренним твоим желанием?
Тогда было больше про принятие статуса, потому что не хотела оставаться какой-то девочкой.
В слове «жена» есть какое-то приятное ощущение, другое дело, что ничего хорошего не дает.
Мужчины думают не так, как мы (женщины), потому что для нас если ты жена, то по-другому себя чувствуешь, а мужчина может всю жизнь любить женщину, с которой он ни дня не жил.
Что ты думаешь сейчас?
Думаю, что это пройдет. Еще мне нравится, как сказала Рената Литвинова: «Зачем надо расписываться, если потом все равно разводиться». Это смешно.
Насколько сложным был процесс развода?
Я занималась с психологом не так долго и прорабатывала именно детско-юношеские травмы, истории прошлого, потому что, конечно, чувствуешь себя разбитой, когда отношения заканчиваются.
Что стало переломным моментом в браке, когда поняла, что дальше лучше не вместе?
Пара должна быть как единомышленники. Почему среди киношников много браков? Потому что сложно понять, почему пропадаешь ночами, почему если снимаешься, то будто находишься в другой реальности: я могу приходить с работы и вообще не разговаривать, абсолютно пустая, как выжатый лимон, и это сложно понять людям, которые к этому не подключены.
Наверное, это стало таким большим камнем преткновения, и сложно находиться с человеком, который не разделяет твои страсти и которому они даже не нравятся.
Ты готова к новым отношениям?
Развод – такая неприятная процедура оказалась, чья бы ни была идея, сложно для двоих.
В какой-то момент тебя накрывает, будто на тебя надеялись, а ты облажался – не смог сохранить семью.
Я долго делала вид, что со мной все хорошо. Были моменты, когда думала, что, может, сохранить. И я безумно люблю Сережу и всегда буду его любить, но просто, наверное, это все.
У меня всегда одни отношения сменялись другими: звезда института, было весело, задорно и с удовольствием, встречалась, расходилась, как-то по-живому. Сейчас был момент, когда долгое время была одна, тебе никому не хочется писать, то есть у тебя просто ветер в мыслях, странные ощущения, но, думаю, что через них тоже нужно пройти.
В какой-то момент тебя отпускает, и ты понимаешь, что все. Я никогда не была так готова к любви, как сейчас.
Второй сезон «Эпидемии» – как ты думаешь, не потеряет ли сериал часть аудитории, так как сейчас и без того много тревоги и хочется, наоборот, успокоиться за счет кино?
Когда начался коронавирус и вышел первый сезон «Эпидемии», тоже говорили, что не будут смотреть, потому что и так все плохо. Сейчас нас оставили в замкнутом пространстве, закрыв мировые премьеры, поэтому не так много вариантов, что смотреть.
Я отдала этому проекту все самое лучшее.
Я в жизни стесняюсь так любить, как могу в кино, потому что немного себя всегда тормозишь. «Эпидемия» – тяжелое кино, когда сейчас, на премьере в Петербурге, посмотрела первую серию, открыла столько смыслов в словах, действиях, ощущение, что они что-то знали. Думаю, что люди все-таки будут смотреть и благодаря просмотру попробуют найти ответы на какие-то важные вопросы.
В одном из интервью ты сказала, что, прожив те или иные эмоции в кино, тебе уже легче проживать их в жизни. Чем тебе помогли съемки в «Эпидемии»?
Я никогда в жизни не хочу испытать тех эмоций, что на съемках «Эпидемии», потому что все самое ужасное, что можно придумать, было у моей героини. Есть ощущение, что ты будто прожила в реальности и тебя не затронет, надеюсь, что это так работает.
Карантин – единственное время, когда просто жила, ничего не ждала, было неожиданно наблюдать свою реакцию на происходящее.
Что ждет зрителей во втором сезоне?
Первый сезон раскрывал больше психологию отношений, а второй приключенческий: 16 экспедиций, не были дома четыре месяца, без связи, жили в маленьких домах в лесу, абсолютно походный образ жизни.
В Карелии красиво, правда, мы не могли видеть красоту, потому что находились в ужасе всегда: то жарко, то холодно, огромные комары. У нас грим все время был грязный, и я просто купила себе набор маек и треников, чтобы потом выкинуть.
Было классно, такое большое приключение, тяжелое порой, но, когда время проходит, вспоминаешь и приятно.
Твоя цитата: «Вообще, когда тебе что-то хочется – это прекрасно». Чего тебе хочется сейчас?
Сейчас такое время, когда никто не знает, что будет завтра, у меня вообще всю жизнь было ощущение «за что мне все это?», но я всегда внимательно относилась ко времени, старалась замечать хорошие моменты, наслаждаться тем, что есть сегодня.
Думаю, что мы всегда чего-то ждем и многое пропускаем.
И сейчас хочется на полную катушку всего: если дружба, то настоящая, если любовь, то чтобы не спать, не есть, когда с ума сходишь, если работа, то чтобы весь в нее погружался, когда забываешь про все, как выход в другую вселенную.
Текст: Регина Литфуллина
Фото: Павел Шелковников
