Автору этого материала было 13, когда в ее жизни появились первые отношения. Как и подавляющему большинству (если не стопроцентному количеству) девочек в том возрасте, мне казалось, что это обязательно будет тем самым исключением из правил – с первого взгляда и на всю жизнь. Хотелось намеренно подпортить статистику распадающихся направо и налево пар и в старости рассказывать внукам, что с их дедулей мы вместе еще со школы. К счастью, не срослось, но я дала себе еще один шанс. И снова мимо. Мне потребовалось почти десять лет, чтобы разочароваться в моногамии, и я до сих пор спорю с некоторыми знакомыми, которые рассказывают истории, например, своих родителей. И хотя многообразия аргументов, кроме личного опыта, у меня не водится (впрочем, как и у моих оппонентов), именно на этой почве разгораются, как правило, самые жаркие дискуссии в дружеских кругах.
В любой ситуации мне хочется верить в лучшее, но с «высоты» (скажем честно, низковатой) своего возраста кажутся удивительными рассказы о том, что два когда-то незнакомых человека проживают друг с другом десятки лет – а это большая часть всей их жизни. И вот они просыпаются рядом в условные 18, 28, 38, 48, 58 лет подряд, проходят пресловутые этапы развития отношений и своим примером доказывают существование «долго и счастливо», которыми заканчиваются все сказки после поцелуя прекрасного принца. Родители моей близкой подруги как раз в прошлом году преодолели отметку в 30 лет совместной жизни, а мои собственные бабушка с дедушкой вместе еще с 1977-го – как человеку, который даже нулевые «знает» только по рассказам людей, их заставших, для меня эта дата сродни другой эпохе.
Вообще, чем дальше в лес, тем больше дров, и если среди старшего поколения моногамия в классическом ее понимании была распространена (отсюда и столько историй, начинающихся со слов: «А вот мои ба и де…»), то со временем тренд на одну любовь на всю жизнь начал угасать.
Галина Лайшева – клинический психолог и психотерапевт сервиса «Ясно»
Клинический психолог и психотерапевт сервиса «Ясно» Галина Лайшева объясняет: «Миллениалы с удовольствием фантазируют о немоногамных отношениях: 43 % рассматривают полигамию как возможный и желательный вид отношений, примерно столько же предпочитают моногамию. Старшие поколения более консервативны и в большинстве случаев выбирают моногамные отношения.
Современная моногамия, как правило, серийная – не один партнер на всю жизнь, а цепь последовательных моногамных отношений, каждые из которых задумываются как окончательные.
Мечта о браке сохраняется не столько по романтическим, сколько по социальным и экономическим причинам.
Многие уверены, что моногамное устойчивое домохозяйство необходимо, чтобы вместе воспитывать детей и разделять финансовые и социальные риски. В реальности не всегда получается выстроить такое поддерживающее партнерство: количество разводов в России не уменьшается, как и долги по алиментам».
Она же подтверждает естественность перемен, произошедших в моем случае с отношением к моногамии в принципе, и говорит, что с возрастом отношение к браку меняется. «Молодые люди (чаще женщины) склонны романтизировать брачный союз – расходы на свадьбы в США неизменно растут с 1980-х годов. Мужчины старше 50 лет чаще ищут постоянного партнера, поскольку заинтересованы в заботе и удобстве. Женатые мужчины меньше болеют и позже умирают в том числе потому, что женщины берут на себя заботу об их здоровье и образе жизни. Женщины, наоборот, ценят свободу и не спешат закрепить отношения», – рассказывает Галина Лайшева.
Вообще, истории о моногамности в XXI веке найти нетрудно, и скорее всего, сторонниками такой концепции отношений будет каждый второй (если не каждый в принципе) в твоем окружении. Одна из моих знакомых, пожелавшая остаться анонимной, рассказывает о своем отношении к этому так: «Я игрок на долгие дистанции, поэтому у меня никогда не было отношений меньше, чем на четыре года. Я в принципе тяжело влюбляюсь, если мы говорим про настоящие чувства, и если такое случается, то эта история точно надолго. И в этом смысле я не понимаю, как можно испытывать такие же сильные чувства к кому-то еще, если ты уже любишь одного человека. У меня это просто не укладывается в голове хотя бы потому, что любовь для меня – вещь довольно энергозатратная, и «распыляться» на еще как минимум одного человека я не готова.
Я верю в моногамию на двести процентов из ста возможных, просто в современном мире стало тяжелее встретить человека, который уже нагулялся и готов строить серьезные отношения в долгосрочной перспективе. Но сложно – не значит невозможно».
И если с моногамией все остается изменчивым, но понятным, то вокруг полигамии (формы отношений, в которых по крайней мере у одного партнера есть другие связи) за время ее существования сформировалось много мифов. Один из них гласит, что такие союзы закономерно присущи мужчинам, но Галина Лайшева с этим не согласна: «Выбор формы отношений у конкретного человека не зависит от биологических факторов, но опирается на представления об отношениях в конкретном обществе. Если отношения – долгосрочный проект, требующий усилий и вложений, то от партнеров нужны верность, осознанность, желание развиваться и улучшать себя для другого, ходить вместе к психологу или на тренинги. Но если отношения – это быстрый эмоциональный продукт, то излишние усилия не требуются, проще сменить партнера или иметь сразу несколько».
К слову о моногамности, закрепленной религиозно. По законам православной церкви, например, пара, желающая вступить в брак, не просто говорит друг другу «Да» в присутствии свидетелей, а проходит обряд венчания, тем самым закрепляя свой союз духовно, а не только формально. В православии свадьба – священный обряд, а брак между людьми символизирует брак Христа и Церкви, поэтому он становится нерушим, и развод после этого практически невозможен (исключением могут стать особые случаи, которые всегда обсуждаются со священнослужителями).
Фактически, православная церковь тем самым отрицает даже возможность не только полигамии, но и серийной моногамии – той самой цепи последовательных отношений.
И с таким отношением к браку и отношениям в принципе запросто бы поспорила моя коллега Лиза, которая не верит в моногамию в принципе. Она рассказывает, что еще в детстве поняла, что может любить больше, чем одного человека, и для нее это никогда не было странным: «Я думала, что это нормально, пока мне не сказали, что «норма» вообще-то другая. Первое время были мысли: «Что со мной не так? Способна ли я вообще любить? Может, это какой-то побочный эффект?» А потом я начала анализировать и поняла, что в этом нет ничего плохого, что я могу встречаться с одним человеком и при этом также сильно любить другого, и это не значит, что я кем-то пренебрегаю».
По ее словам, даже в современном мире, когда многие вещи переходят из разряд «странных» в «нормальные», полигамия воспринимается как нечто неординарное: «Даже в фильмах и сериалах транслируют примеры исключительно моногамных отношений, а если в них появляется третий, то это оборачивается тем, что кто-то кого-то все равно любит больше.
В фильме «Тоня против всех» с Марго Робби, например, отец главной героини объяснял ей в детстве, что моногамии не существует, а вот полигамия – это хорошо. Но это показывали через персонажа, который изменяет жене.
Это не ходить налево, это такие же крепкие отношения, просто не с одним и на всю жизнь.
Для меня как для человека очень важна свобода, и я могу найти ее именно в полигамных отношениях. А еще это отсутствие рутинности – моногамные отношения рано или поздно становятся скучными, вторичными, замкнутыми, а в полигамии ты всегда открыт к отношениям с другими людьми. Это как минимум более интересно. Я не верю в моногамию – рано или поздно вы разойдетесь, или кто-то начнет изменять».
Если верить другому мифу о полигамности, то мужчины нуждаются в сексе больше, чем женщины, и это, к слову, тоже не соответствует действительности. «Такая идея объясняет измены и поддерживает гендерно-неоднородную оценку сексуального желания: мужчины склонны завышать количество сексуальных партнеров, а женщины – занижать. На самом деле, потребность в сексе индивидуальна и зависит от ряда особенностей – биологических (конституция и уровень гормонов), психологических (секс используют как средство от тревоги и одиночества или, наоборот, чтобы почувствовать близость) и социальных (кому и в каких обстоятельствах разрешено демонстрировать сексуальность)», – поясняет Галина Лайшева.
«Человек может выбирать форму сексуального поведения, не оглядываясь на эволюционные или генетические ограничения.
Гораздо сильнее на выбор влияет доминирующие в обществе представления об «идеальной любви» и ценности отношений.
Ввязываясь в такой сложный проект, люди хотят рационально оценить риски и перспективы – определить формат отношений, выставить границы и взаимные ожидания.
Классно, что все это можно обсудить, признавая ценность другого, и найти свою оптимальную форму отношений».
